– Увы.

«К счастью, – вдруг подумал я, – мой род не относится к разряду пеллийских придворных. Хотя не исключено, что и это не спасет меня от крови. Будь она проклята!»

Сильный порыв ветра зашуршал деревьями, и я заметил, как девушка зябко передернула худыми плечами.

– Наверное, вам бывает здесь одиноко? – спросил я.

– Нет, что вы! Я… давно привыкла…

– Трудновато привыкнуть к обществу покойников.

– Тогда, когда они не являются частью ваших обетов…

Я одним глотком допил флего и поднялся, запахивая на себе плащ.

– Простите меня, но… я должен идти. Если вы не будете возражать, я хотел бы посетить ваш храм в другой раз. Может быть, в тот день будет светить яркое солнце?

Она встала, провожая меня: слабая улыбка тронула полные губы, но юная жрица тотчас же спрятала глаза и ответила мне ровным любезным голосом:

– Я всегда буду рада вашему обществу, князь.

«Не одиноко тебе, как же, – с непонятным раздражением думал я, идя по тропинке к городу, – да вот только…»

В чем заключается это «только», я еще не знал, но огромные темные глаза, блеснувшие из-под капюшона, не отпускали меня ни на секунду. Я брел, вслушиваясь в завывания ветра, и гнал от себя странное наваждение. Молодая жрица на кладбище… ну и бред! На кладбище чужой любви – святые и грешники, чего только не увидишь в этом огромном мире. Мой хронометр показывал половину четвертого: я представил себе запеченного, с ароматной корочкой цыпленка и облизнулся.

Энгард приехал незадолго до полудня: снизу, из холла, донесся его резкий голос, отдающий приказания женщинам, и я не без волнения отбросил в сторону кожаный фолиант, который держал в руках.

– Отвратительная погода! – рявкнул Дериц, ворвавшись в библиотеку. – Два дождливых дня подряд – для меня это, пожалуй, слишком.

Он швырнул на кресло свою шляпу и прошелся по комнате, нервно срывая с рук тонкие кожаные перчатки. В библиотеке появилась очередная юная особа с подносом, уставленным винами. Дождавшись, когда она опустит свою драгоценную ношу на стол, Энгард отослал девушку коротким взмахом ладони и тотчас же потянулся к одному из кувшинчиков.

– Скоро я превращусь в портового пьяницу, – мрачно сообщил он мне.

Я поглядел, как искрящаяся вишневая струйка бежит в объятия золотого бокала, и хмыкнул:

– Ты, кажется, чем-то встревожен?

– А ты, кажется, ждешь от меня новостей? Новостей пока никаких… ровным счетом никаких. Но сегодня вечером мне потребуются от тебя кое-какие услуги.

– Ты всегда можешь располагать мною, как пожелаешь, – улыбнулся я, скрывая облегченный вздох: мне отчего-то почудилось, что Дериц принес с собой неприятные сюрпризы. Отсутствие новостей показалось мне не самым худшим вариантом – по крайней мере, сегодня, когда за окнами усадьбы нудно шелестит мелкий серый дождь и солнце кажется чем-то ужасно далеким.

– Я, кажется, чуть не вляпался в одну довольно забавную историю, – произнес Энгард, сделав небольшой глоток. – Впрочем, все еще впереди… слушай, ты умеешь играть в ло?

– Совсем чуть-чуть. Я вообще не очень-то азартен к игре. Ты хочешь бросить фишки?

– Фишки будешь бросать ты. Сегодня вечером мы отправимся в один хитрый бордель, где тебе, чтобы не упражняться с девками, придется сыграть парочку партий. Проиграешь полсотни и уйдешь… главное – что ты там услышишь.

– А ты? – прищурился я, ощущая, как привычно холодеет спина.

– А я буду ждать тебя неподалеку. Мне, видишь ли, появляться там нельзя ни в коем случае. Ты хорошо фехтуешь после выпивки?

– Я вообще фехтую весьма средне. По крайней мере, не настолько хорошо, чтобы меня можно было воспринимать как серьезного противника – к тому же у меня совсем не пеллийская манера фехтования… Со стрельбой у меня отношения более теплые. А что, мне придется еще и драться?

– Не исключено: потасовки у них там каждый вечер, так что держи нос по ветру. Если начнется драка – выхватывай свой палаш и беги сломя голову. Получить стулом по башке у них не сложнее, чем заказать себе пива.

– Интересный бордель. А Стража куда смотрит?

– А Стража, – скривился Энгард, – смотрит в задницу. Не переживай, в столице тоже хватает мест, где эта сволочь имеет бесплатный стол…

…С наступлением сумерек дождь почти прекратился. Карета, плавно покачиваясь, мчалась в сторону столицы, а я в последний раз прокручивал в голове полученные от своего приятеля инструкции. Мы молчали. Энгард полулежал на широком кожаном диване, прикрыв глаза, и не подавал ни малейших признаков жизни. По его распоряжению для меня подобрали крикливо-роскошный, но изрядно поношенный плащ и камзол мерзкого ящеричного цвета, с которым весьма гармонировали широченные бархатные штаны, заправленные в короткие сапожки для верховой езды. Глядя на них, я всякий раз испытывал острый приступ морской болезни, но деваться было некуда: по словам моего многоопытного друга, именно так следовало выглядеть юному провинциальному повесе, прибывшему в столицу на поиски жирного куска.

– Вообще, старайся выглядеть повульгарнее, – произнес неожиданно Дериц, не открывая глаз. – Ты у нас невыносимо сдержанный да мудрый, ну так попытайся стать полной противоположностью себе самому. Мой славный внутренний голос говорит мне, что ты справишься.

– У меня уже есть кое-какой опыт, – хихикнул я, вспоминая, как мы с Теллой получали в банке мешки с золотишком…

– Я буду ждать сразу за углом, – перебил Энгард, не обратив на мои слова ни малейшего внимания. – Хоть до утра: главное, чтобы ты услышал…

– А если я не услышу вообще ничего?

Он махнул рукой и вытащил из кармана трубку.

– Услышишь…

Дверь под большим красным фонарем я увидел сразу же, едва повернул налево от грязноватой круглой площади. Карета Дерица осталась там, сзади, полускрытая небольшим двориком с давно высохшим фонтаном. Мутные, наполовину зашторенные окна первого этажа маслянисто светились желтым. Я постоял, раскуривая свою трубку и глядя на давно облупившийся черный лак, покрывавший в древности резную дубовую дверь, и решительно взялся за медную ручку.

На меня пахнуло теплом и уютной смесью из дыма множества трубок и ароматов жаркого. Сбив свою шляпу на затылок, я вразвалку приблизился к солидной стойке, занимавшей почти половину противоположной от входа стены. На высоких табуретах, попыхивая трубками, сидели двое: седой дядька, очень похожий на солидного моряка, и вертлявый хлыщ в зеленой шляпе и длинном неряшливом плаще. Еще несколько человек тискали за столиками хихикающих красавиц. Судя по виду прелестниц, заведение было не из худших; впрочем, это наблюдение не имело для меня никакого значения – тех, кто был мне нужен, в зале пока не наблюдалось.

Я уселся неподалеку от моряка и поднял глаза на виночерпия. Его великолепно отполированная лысина сверкала в ярком свете множества газовых рожков, вделанных в стену.