Оно казалось совершенно пустым.

Уриил распахнул изрешеченные остатки дверей, ведущих в неф, и эхо его шагов метнулось навстречу, словно к нему приближался призрачный двойник. В воздухе повисли лохмотья пыли, но глаза Ультрамарина легко пронзили мрак, царивший внутри церкви. Сводчатый потолок изгибался высоко над головой, а к перевернутому алтарю вели плотные ряды резных колонн.

На каменных плитах пола лежали поваленные, покрытые скверно пахнущей плесенью знамена, все пространство между входом и амвоном было завалено обломками деревянных скамей. Последние лучи дневного света озаряли тысячи бумажных листков, покрывавших, казалось, каждый дюйм выложенных облицовочным камнем стен.

Заинтригованный, Уриил подошел ближе, чтобы выяснить, в чем причина столь необычного зрелища. В этот момент слабый порыв ветра ворвался в пустое окно, и стена словно зашевелилась в нетерпении. Бумага была старой, выцветшей, и многие листки давно сгнили или осыпались на пол, образовав некое подобие снежных наносов. Но и того, что осталось, хватило, чтобы Уриил понял: все они содержали смешение написанных неразборчивым почерком молитв за упокой погибших, отрывков из поэм и простеньких литографий улыбающихся мужчин, женщин и детей.

— Что это? — тоже подойдя и уставившись на печальные изображения и слова, прошептал Пазаний, но голос его все равно прозвучал слишком громко в полнейшем безмолвии церкви.

— Стена памяти, — произнес Уриил. — Молитвы о потерянных родных и любимых.

— Но их так много… тысячи. Неужели они все погибли одновременно?

— Не знаю, — ответил капитан. — Похоже на то.

— Кровь Императора, — прошипел Пазаний. — Да что же здесь произошло?

Уриилу вдруг показалось, будто его шеи коснулось чье-то холодное дыхание.

«Ты был там».

Астартес мгновенно развернулся на пятках, потянувшись к мечу.

— Что? — спросил Пазаний, когда клинок его друга вспорол воздух.

— Ничего, — отозвался Уриил, увидев, что никакой опасности нет.

Они с Пазанием были единственными нарушителями покоя заброшенной церкви, но в какое-то мгновение капитан был готов поклясться, что кто-то стоял прямо у него за спиной. Сумрачные пределы зала были совершенно пусты, и все же…

Уриил обладал чутьем опытного воина, закаленным в тысячах сражений, и вряд ли прожил бы столь долгую жизнь, если бы не доверял ему, когда оно предупреждало об опасности. Хотя он ничего не видел и не слышал, но со всей определенностью мог сказать, что они в церкви не одни.

— Что-то увидел? — спросил Пазаний, зажимая коленями болтер и передергивая затвор, который издал резкий звук, словно выражая неприязнь к новому владельцу. Они добыли оружие на полях сражений в Медренгарде. Прежде болтер принадлежал одному из Железных Воинов. И хотя Пазаний держал его сейчас в руке, Уриил видел, что друг вовсе не горит желанием использовать оружие врага.

— Нет, — ответил капитан, — кое-что почувствовал.

— И на что это было похоже?

— Не уверен. Показалось, будто кто-то стоит прямо у меня за спиной.

Пазаний обвел внутренний зал церкви взглядом, но, не найдя целей, опустил болтер. Уриил заметил явное облегчение на его лице, а затем почему-то отступило и ощущение чужого присутствия.

— Нет здесь никого, кроме нас, — произнес Пазаний и зашагал вдоль стены к алтарю, однако рукоять болтера по-прежнему сжимал крепко. — Должно быть, тебя просто еще не отпустило после Медренгарда.

— Может, и так, — согласился Уриил, следуя за товарищем мимо улыбающихся лиц, оставленных жертвоприношений и шелестящих листков бумаги.

Слишком многие погибли и поминались здесь. Пазаний был прав, речь шла действительно о тысячах людей, и все это было невыносимо печально. Противоположная стена была украшена точно таким же скорбным образом, и кучи бумаг лежали у основания каждой колонны.

Космодесантники подошли к алтарю, и Уриил вложил меч в ножны.

— Стоит изучить эти бумаги, — произнес капитан, устанавливая на место поваленный алтарь, а затем принялся стаскивать с себя и укладывать на него остатки брони. — Они могут подсказать нам, где мы находимся.

— Очень надеюсь, — откликнулся Пазаний, опустив болтер на пол и отпихнув от себя ногой.

— Ты в порядке, дружище? — спросил Уриил, отстегивая жалкие остатки своего нагрудника. — Мы же возвращаемся домой.

— Знаю, но…

— Но?

— Что будет, когда мы туда доберемся?

— О чем это ты?

— Подумай сам, Уриил. Мы побывали прямо в Оке Ужаса. Никто еще не возвращался оттуда, не изменившись. Кто поручится, что на Макрагге нам будут рады? Скорее уж нас просто пристрелят, как только увидят.

— Нет, — сказал Уриил. — Ничего они нам не сделают. Мы сдержали смертельную клятву. Тигурий и Калгар сами отправили нас туда и будут горды тем, что мы справились.

— Думаешь? — покачал головой Пазаний. — Мы сражались, объединившись с космодесантниками-отступниками. Заключили союз с мутантами-каннибалами. Освободили демона. Тебе не кажется, что у Тигурия может быть весьма скептическое отношение к таким поступкам?

Уриил вздохнул. Он и сам не раз думал обо всем этом, но в сердце своем понимал, что каждое принятое ими решение было исполнено наилучших намерений и продиктовано чувством справедливости.

Руководство ордена должно было понять.

Или нет?

Именно добровольное и осознанное отступление от написанного рукой Робаута Жиллимана Кодекса Астартес и привело к тому, что их с Пазанием отправили в изгнание. Сочиненный примархом Ультрамаринов десять тысяч лет тому назад, кодекс содержал доскональные предписания, касавшиеся всей жизни орденов Космического Десанта, образованных из могущественных легионов времен Великого крестового похода.

Все, начиная от знаков различия, проведения парадов и до того, как воины должны действовать в бою, все это было изложено на священных страницах, и не было другого ордена, который бы следовал этим наставлениям с той же скрупулезностью, как Ультрамарины.

Быть верным принципам своего примарха — вот главный идеал каждого Ультрамарина, и то, что один из капитанов ордена пошел против них, было абсолютно неприемлемо. Уриил спокойно принял свое наказание, но вот то, что вместе с ним осудили и Пазания, ранило его сердце все то время, пока они нарезали километры по поверхности Медренгарда.

За те дни, что они провели в том адском мире, Уриил не раз сомневался, можно ли его все еще называть героем, но после разрушения цитадели Хонсю и уничтожения демонических тварей, породивших бескожих, он осознал, что они с другом все-таки по-прежнему оружие в руках Императора, служащее Его победе. Теперь же, исполнив смертельную клятву, они возвращались домой.

Что в этом могло быть плохого?