на лету. А пицца – уличная еда. Это, конечно, была типичная папина шутка-небыль-чепуха: он может сочинить что угодно на пустом месте. У него нашлась бы история и для господина Кыша с госпожой Горемыкой, которые живут в высоком доме напротив. Роза так их называет, потому что никогда не слышала, чтобы кто-то звал их по имени. Как они разговаривают между собой, она тоже не слышала.

Ставни их окон всегда закрыты. Единственное, что доносится до Розы: «Кыш, кыш!» Трижды в день. Господин Кыш постоянно ходит в пижаме. На краю балкона за перилами виднеется чашка с водой. Ставни распахиваются трижды в день: господин Кыш выходит, хватает чашку и выплескивает воду на кошек. Они поспешно разбегаются. Потом на балконе появляется его жена, госпожа Горемыка, берет пустую чашку, наполняет ее водой и ставит обратно. Окна закрываются, кошки отряхиваются и начинают вылизываться.

Каждый раз, когда Роза видит эту парочку, она клянется, что однажды заберется к ним на балкон, стащит чашку и будет сидеть в засаде напротив, поджидая Часа Кыш-кыш. Интересно, что они будут делать без чашки?

Папа говорит, что-то там да происходит, раз кошки идут туда, хоть и боятся воды. Кошки не глупые. Там что-то загадочное. Если там что и происходит, возражает Роза отцу, так это то, что кошки – ненасытные обжоры. Им не хватает рыбы, которой их кормят в Кошачьем царстве, вот они и выискивают какой-нибудь десерт.

Однажды, когда Роза выходила из дома, она наткнулась на этих соседей. Господин Кыш прятал хмурый взгляд под полами шляпы, а его жена – бледная, с застывшей натянутой улыбкой, – казалось, не видела ничего вокруг себя.

«Почему ты всегда такая несчастная? – хотела спросить Роза. – И почему Кыш, твой муж, всегда гоняет кошек?» Хотела, но не спросила. «Однажды я наберусь храбрости и все-таки с ней поговорю».

Роза стояла у Маленького Рая и ждала Афину. Сначала прибежала Арья и давай запрыгивать на Розу. Вскоре появилась и Афина.

– Я хочу познакомить тебя с двумя моими подругами. Они тоже живут в нашем районе. Вот увидишь, они тебе понравятся. Одна из них в следующем году пойдет в тот же класс, что и ты. Давай зайдем за мороженым, пока девочки не пришли?

Холодильник в Маленьком Рае был битком набит мороженым. Роза и Афина определились с выбором и сели на лавочку. Арья радостно носилась вокруг и искала с кем бы поиграть. Она вернулась в компании маленькой чистой собачки, совсем крошечки. Белая и пухленькая, как мячик, в розовом ошейнике, она ступала осторожно, чтобы не запачкаться. Арья самозабвенно прыгала рядом. Девочки рассмеялись.

– Ну просто Леди и Бродяга!

– Я за Арью. Вторая слишком уж кокетка.

– Кокетка-сердцеедка! Такая хорошенькая, правда, Роза?

Вскоре пришли подружки Афины, а затем и ее брат с двумя мальчиками, которые пинали мяч.

– Без мяча вы уже и шагу не можете сделать? – крикнула им Афина.

– Афина, ты же знаешь, что он нам нужен для равновесия. Без мяча будто чего-то не хватает, и непонятно, куда ноги девать, – ответил ей один из мальчиков, который был повыше остальных.

– Да, но если вы его упустите и он угодит в ларек, вот увидите, что будет. Госпожа Ирини вас прикончит.

– Не переживай, Афина. Мы же несильно бьем по мячу.

Афина подтянула Розу к себе.

– Это Костис. Он немножко старше остальных. Уже в среднюю школу ходит[8] и строит из себя умного, – прошептала она. – Как он тебе?

– Кажется хорошим, – смущенно ответила Роза.

– Ну, хотя у тебя уже есть Хасим…

– Хасим – мой друг.

– А Костис когда-нибудь станет моим.

Вот как: Афина решила, будто Хасим ее парень, но у самой Розы никогда не возникало таких мыслей. Она любила Хасима. Хотела объехать с ним весь земной шар и пережить вместе еще тысячу миллиардов приключений, но даже не задумывалась, может ли он стать ее парнем. Хасим был как минимум на ладонь ниже Розы и очень, очень худенький. Однажды они устроили водяной бой и вымокли до нитки. Папа сказал им переодеться и дал Хасиму штаны и футболку Розы. Хасим утонул в ее вещах.

Роза погрузилась в эти мысли и не заметила, как случилось страшное. Мяч Костиса с одного пинка влетел в Маленький Рай, обрушив газеты и журналы, а те посбивали и жвачки, и леденцы, и шоколадки, и кукурузные палочки, и чипсы.

Какой-то высокий мужчина – крепкий, весь в черном – сгреб Костиса за шиворот и поднял его на метр над землей. Госпожа Ирини выскочила из ларька. Она махала руками и кричала. Но это она не на Костиса ругалась, а на мужчину, чтобы поставил мальчика на землю. В этот момент принеслись пять-шесть мопедов и встали на площади. Ездоки соскочили с них и начали вопить и толкаться. Розе было плохо видно. Она поднялась на носочки и силилась понять, что происходит. До нее долетали лишь обрывки фраз, но о чем речь – неясно. Высокий орал, что пришло время очистить площади от мигрантов и беженцев и что Греция принадлежит грекам, а не черномазым, пакистанцам и прочим понаехавшим[9]. Роза, дрожа от страха, посмотрела на Костиса, который приземлился чуть ли не на холодильник с мороженым. Ей не казалось, что он какой-то особенно черный. Хасим, кстати, пакистанец, но Костис совсем на него непохож. Только волосы у него темные, как и у самой Розы. Она поискала взглядом Афину: та стояла на противоположной стороне с остальными ребятами. Роза пошла было к ним, но попала в толпу – люди выбрались из-за столиков кофеен, чтобы понаблюдать за представлением. Госпожа Ирини продолжала кричать: мол, площадь принадлежит всем детям, а ей самой такие защитники не нужны. В молодости она сражалась с немцами, так что ее не запугать, и забывать уроки прошлого из-за случайного мяча она не собирается. Высокий мужчина, который затеял весь этот скандал, поднял руку. Те, кто был с ним, затихли.

– Проблема в том, уважаемая, что они думают, будто Греция им принадлежит. Сегодня, как вы говорите, они просто дети и просто бросают мяч. А завтра они вырастут, и что нам делать?

– Тоже расти. Молодой человек, уходите. Я не настолько стара. Я помню всё. И вам эту память не вытравить. Забирайте своих парней и уходите.

– В этот раз мы уйдем, но молись, чтобы это не повторилось. Мы знаем, кто ты и чем занимаешься.

– Я и не скрываю. И буду стоять на своем до конца: как жила, так и умру[10]. Уходи, говорю тебе.

Роза слушала их в тревоге. Она увидела, как высокий дал