в ненастье:

"Ах, Боже мой, какое счастье!"

«Однажды, однажды вечером сонным…»

Однажды, однажды вечером сонным,

Когда неожиданно кончится ливень,

Я страх позабуду, и стану свободной,

И стану прекрасною, юной и сильной.

И крылья расправлю, все белые крылья,

Что так давненько без дела дремали,

Их шумом вспугну косяк голубинный

И зерна им брошу, чтоб вдоволь клевали.

Вспугну на окошке твоем приунылом

Усердно расшитую бархатом осень,

И крикну тебе:"Не бойся, мой милый,

Давай полетаем! Ты только не бойся!"

Но страхом наполнены серые очи,

И слышит меня, и, как-будто, не слышит…

– Ты, знаешь, я как-то летаю не очень…,

Земля понадежней, когда она ближе.

А я засмеюсь:

– Что ж жаль, хоть и знаю…

А я не боюсь вот прогулок под ветром,

А я знаешь, милый, летать обожаю,

Ты тоже любил, да забыл видно это…

Закрой же окошко…жена молодая

Уже навострила ревнивые ушки.

Ты здесь оставайся, а я полетаю…-

И смех полетел с тополиной макушки.

И, завернувшись в листвы покрывало,

Я бесконечно и славно кружила,

И тихо смеялась, наверное, знала,

Как мне безумно завидует милый.

Радость лета

Зазвенит, зазвенит синева зеленым цветом,

Напоит, напоит радужной росой рассветы,

Раздробиться в траве миллионами искринок,

То на крыльях стрекозинных Лето-Радость к нам летит…

Синеглазая, босая, долгожданная такая

Лето-Радость, Радость-Лета,

Вся из солнечного света.

И лягушки в прудах переходят на романсы,

Мошкара до утра до упаду кружит в танце.

Шелест трав, щебет птиц, мотыльков порхает свита:

"Здравствуй, здравствуй, синьорита!

Радость-Лета без границ!

Из дождей в ладонь летящих,

Из ветров листвой шумящих,

Из ромашек, маргариток,

Здравствуй, здравствуй, синьорита!

Синеглазая, босая, долгожданная такая

Лето-Радость, Радость-Лета,

Вся из солнечного света!»

«Снова под Рождество лампочек фейерверк…»

Снова под Рождество лампочек фейерверк,

В ступе с Бабой-Ягой слышен нахальный смех.

Кощея зеленый глаз следит в темноте за тобой,

Белочки перепляс…

И хочется чуда, хоть вой!

Снова звучит танго,

И кружит толпу зевак,

Здесь затеряться легко,

И танцевать просто так…

Искриться над елкой снег,

То рыжий, то золотой,

Пары веселый смех

И хочется счастья, хоть вой!

«Неужели все напрасно…»

Неужели все напрасно…

Неужели я исчезну…

Буднично и беспристрастно

Упаду в немую бездну?.

Будут вечера пьянящи,

И никто-никто не вспомнит

Лепестков из рук летящих

Писем мной приговоренных.

Но по мне не плачет бездна,

Да и я ее не стою,

Стану я одной прелестной

Невидимкою шальною.

Обращусь волною грубой,

Бесшабашною и смелой,

И сухие ваши губы

Обожгу соленой пеной.

Ветром стану я беспечным,

От смущенья не растаю:

Всех парней красивых встречных

Обниму и обласкаю…

И какой-нибудь бродяга,

Голову задрав, заметит,

Что в сиянье звездном мрака

Вроде звезд побольше светит…

«Не сокрушай меня…»

Не сокрушай меня, не сокрушай меня

Молчанья холодом, упреков камнепадом…

Как трудно шла к тебе душа моя,

Не прогоняй с тропы во тьму ее,

                    не надо…

Не разрушай во мне,

            не разрушай во мне

Мой замок, трепетный и робкий,

Что, затаившись в суете,

Ткала из нежности осколков.

Не заставляй, не заставляй жалеть меня

О днях былых, о том, что не случилось,

И греться у далекого огня,

И в мыслях проклинать твою немилость.

Хочу, чтобы Добро назвалось именем твоим…

Как жизни время быстротечно,

Как трудно подниматься из руин,

Чтоб вновь к тебе идти навстречу.

«Нежданно, неверно покатятся звезды…»

Нежданно, неверно покатятся звезды

С полночного неба,

К утру обратятся в злаченые росы,

Смешаются с пеной.

На мокром песке останутся знаки,

Их смоет волною прибрежной.

И будут смеяться от счастья две чайки

Неверно и нежно.

Пускай я не сбудусь,

Но я не забудусь,

Я в память ворвусь к вам

Запахом моря, и яростью пенной, и шумом прибоя,

И горькою влагой на мокрых ресницах,

И вам не укрыться от воспоминанья,

От встречного ветра бьющего шквально,

И справиться с этим не хватит дыханья,

И сердца не хватит, чтоб расплатиться…

Лишь ночью глубокой вдруг вздрогнут ресницы,

И что-то приснится

Неверно, непрочно…

А впрочем, а впрочем, а впрочем,а впрочем

Не стоит пугаться неясного сна…

Ведь счастья случилось так мало, так мало,

А сердце сгорело как будто дотла.

«Нам тяжкой долей выпало прозренье…»

Нам тяжкой долей выпало прозренье…

За чью-то боль безмерную чужую,

За горечь прошлых поколений

Своею горечью плачу я.

И меркнет свет, по нервам бьет бравада,

Как плохонькая приторная повесть,

За ложь обозванную правдой

Моя в стыде сгорает совесть.

Нет, не найти до истины мне брода,

И перейти поток я не сумею,

За немощь целого народа

Страдаю немощью своею.

Но знаю, знаю, знаю не случайно

Из глубины взывает голос тонкий,

Ведь за мое бессилье и молчанье

Расплатятся мои потомки.

«Я наброшу светлые одежды…»

Я наброшу светлые одежды,

И когда утихнет ураган,

Притворюсь таинственной и нежной,

И спущусь по трапу в океан.

За волной волну перебирая,

Побреду вдоль лунной колеи

Невозможная и столь живая,

Что защемит сердце от любви.

Будет ночь бездонной с поволокой,

Звезды будут падать с вышины,

Рассыпаясь прямо мне под ноги

И качаясь на гребне волны.

Только вдруг плеснет к моим коленям

Чья-то одинокая ладья,

Я взгляну и тихо обомлею,

В ней увидев спящего тебя.

До волос дотронусь осторожно,

Ты глаза встряхнешь от дремоты,

Вымолвишь чуть слышно:"…Невозможно…

Невозможно, только это ты…"

«Не болит душа, не болит…»

Не болит душа, не болит,

А летит душа, эх, летит,

После ливня, после ливня!

После ливня, после ливня

Пахнет морем ежевика,

Ты в ладонь ее возьми-ка,

В каплях падая дрожащих.

И костры саранок жарче

Разгораются над чащей

После ливня, после ливня.

После ливня, после ливня

Целый мир тебя обнимет,

И от старого унынья не останется и следа.

Как вино, как вкус победа

Хмелен воздух после ливня,

И шипит под небом синим,

И летит волна морская…

Я не помню, я не знаю,

Все что было, все что будет,…

Только серость тусклых буден

Смоет дождь струею звонкой.

И тогда мир старый-старый

Словно крошечный ребенок

Вам беспечно улыбнется

Очень чистыми