litbaza книги онлайнРазная литератураКлючи к «Лолите» - Карл Проффер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 41
Перейти на страницу:
в сапоге любопытный документ:

Получено за три месяца обучения и за всякого рода покупки шестьдесят пять франков.

Преподавательница музыки

Фелиси Лампрер.

Подделка, разумеется. Даже если читатель не увидит параллель "Эмма — Лолита", другие указания позволят ему правильно интерпретировать этот эпизод и догадаться, какие именно уроки получала Ло и кто был ее любовником, но в этом случае литературная ассоциация ускользнет от него и он потеряет возможность насладиться обертонами варьируемой темы.

Есть ли еще случаи, когда необходимо иметь представление об источнике, из которого взята цитата или имя? Да. Рассмотрим литературных предшественниц Лолиты, давних вымышленных избранниц, к которым так часто взывает Гумберт. Их можно разделить на две группы: демонскую и ангельскую. "Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена?"[19] Каждой нимфетке (как отмечает сам Гумберт) присущи и та и другая сторона. К небесным сферам тяготеют Беатриче, Лаура, Аннабель Ли, Пиппа и, возможно, Джульетта. К аду клонятся Лилит, Рахаб, вампир Бодлера, Земфира, Кармен и Долорес. Лилит (первая жена Адама и супруга дьявола впоследствии) уже упоминалась; об Аннабель Ли пойдет речь в шестом разделе этой главы; о Земфире и Кармен — в разделе седьмом. А сейчас рассмотрим остальных.

Стремясь оправдать свои сексуальные пристрастия с помощью исторических прецедентов, чудаковатый Гумберт кое-какие факты искажает и/или расцвечивает вымышленными деталями. Так, он утверждает:

В конце концов Данте безумно влюбился в свою Беатриче, когда минуло только девять лет ей, такой искрящейся, крашеной, прелестной, в пунцовом платье с дорогими каменьями, а было это в 1274-ом году, во Флоренции, на частном пиру в веселом мае месяце. Когда же Петрарка безумно влюбился в свою Лаурину; она была белокурой нимфеткой двенадцати лет, бежавшей на ветру, сквозь пыль и цветень, сама как летящий цветок, среди прекрасной равнины, видимой с Воклюзских холмов. [с. 29]

Первая встреча Данте с Беатриче описана им в "Новой жизни", месяц не указан. Петрарка влюбился в Лауру (Лаура — Лолита?) вовсе не тогда, когда она двенадцатилетней носилась среди пыли и цветени Воклюзских холмов. Ей было около восемнадцати, и встреча произошла в церкви Святой Клары в Авиньоне (6 апреля 1327 года). Была она, кстати, в зеленом платье и украсила себя фиалками. Правда лишь то, что многие посвященные ей стихи написаны в Воклюзе. Дьяволицы численно превосходят ангелиц и, как правило, более интересны. Рахаб, например. "Хью Броутон, полемический писатель времен Джемса Первого, доказал, что Рахаб была блудницей в десять лет" (с. 29). Броутон (1549–1612) действительно существовал и действительно комментировал Библию, но прочих сведений, которые сообщает Гумберт, мне отыскать не удалось. Рахаб была блудницей Иерихонской. (Первоначально Рахаб — имя злого духа, порожденного первобытным океаном.) В поэме Уильяма Блейка "Четыре Зоа" Рахаб — это демон женского рода, "Сторона оборотная Красоты Обманчиво-милой, что Капризом Безжалостной Святости то сливается с ней, то вдруг явит всю Фальшь Ложной Женственности"; она ищет власти с помощью секса. Соответствие с Лолитой Гумберта очевидно. Гумберт рассказывает, что как-то вечером подобрал Риту (подменившую Лолиту) где-то "между Тойлестоном и Блэйком, у смугло горевшего в джунглях ночи бара под знаком Тигровой Бабочки" (с. 316). Это, разумеется, знаменитый блейковский «Тигр», жар слепящий в глубине полночной чащи.

А вот более сложная аллюзия:

…brun adolescent,[20] которого русая ее красота и ртуть в младенческих складочках живота несомненно — думал я, о Бодлер! — заставят se tordre[21] в повторных снах в течение многих ночей. [с. 200]

Стихотворение Бодлера, которое имеет в виду Гумберт, — это, безусловно, "Метаморфозы вампира".[22] Две первые строфы наиболее показательны.

Красавица, чей рот подобен землянике,

Как на огне змея, виясь, являла в лике

Страсть, лившую слова, чей мускус чаровал

(А между тем корсет ей грудь формировал):

"Мой нежен поцелуй, отдай мне

справедливость!

В постели потерять умею я стыдливость.

На торжествующей груди моей старик

Смеется, как дитя, омолодившись вмиг.

А тот, кому открыть я наготу готова,

Увидит и луну, и солнце без покрова.

Ученый милый мой, могу я страсть внушить,

Чтобы тебя в моих объятиях душить;

И ты благословишь свою земную долю,

Когда я грудь мою тебе кусать позволю;

За несколько таких неистовых минут

Блаженству ангелы погибель предпочтут"{40}.

Понятно, что Гумберт видит здесь определенные аналогии.

В литературе также можно найти демонические образы соименниц Ло. Наиболее сильное литературное эхо ее полного имени звучит в поэме Элджернона Суинберна «Долорес», имеющей подзаголовок Богоматерь юдоли Семи Скорбей: подобным образом Гумберт играет именем Долорес Гейз ("как больно, Долорес, дорогая", "моя боль, моя Долли", adolori, и т. д.){41}. Долорес — Владычица Мук, чему хорошо соответствуют строки:

Чистота и невинность, Долорес!

Но желанье дыханье теснит,

Был бутон — и цветок станет вскоре,

Что мужчина сорвать норовит.

Только розы шип больно уколет —{42}

В вожделенье любовь обратит.

Ночи пылкие, муки рассветные,

И любовь, что берет под контроль

Весь жар плоти, всю скорбь безответную…

Тяжко душу гнетет злая боль.

И особенно:

Есть грехи, что еще не изведаны,

Есть дела, что восторги сулят.

Чем потешиться новым, неведомым?

Где взять страсти для ночи и дня?

Бессловесной мольбой зачарована,

Жизнь проносится палой листвой,

И неслыханной пыткою новою

Стал немыслимых прописей строй.

Если бы у всех девочек обнаруживалась нимфическая ("т. е. демонская") сущность, утверждает Гумберт, то "мы, посвященные, мы, одинокие мореходы, мы, нимфолепты, давно бы сошли с ума", поскольку такие девочки полны "неуловимой, переменчивой, душеубийственной, вкрадчивой прелести". После Аннабеллы "отрава осталась в ране", и в тюрьме Гумберт объясняет:

Я пишу все это отнюдь не для того, чтобы прошлое пережить снова, среди нынешнего моего беспросветного отчаяния, а для того, чтобы отделить адское от райского в странном, страшном, безумном мире нимфолепсии. [с. 167]

Он считает, что избранный им мир — это рай, "небеса которого рдели как адское пламя" (с. 206){43}. Он первым открыл и описал эти пороки, эти муки и неизъяснимые чары, неслыханные и неведомые до того, как Гумберт закончил свой мемуар. Очевидно, набоковскому гению доставляет удовольствие тешить себя отзвуками из третьеразрядного сочинения вроде «Долорес» Суинберна{44}.

Рассмотрев

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 41
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?