— И чем вы занимались в вашем Канзасе, мисс Малдун? Что полезного делали?

Она ответила весьма холодно:

— Во-первых, я хочу, чтобы вы поняли, что я ни одной минуты не верю в эту сказку о перемещении во времени и пространстве. С научной точки зрения это невозможно. Во-вторых, не привыкла, чтобы меня допрашивали незнакомцы, и мне не нравится тон, которым вы задаете вопросы. В той стране, где я жила, принято с уважением слушать то, что человек рассказывает о себе, и никогда не задавать вопросов…

— Мисс Малдун, — прервал он ее, — мне самому пришлось убедиться в возможности перемещения во времени. Если вы не помните, как поднимались на борт парохода, чтобы приплыть из Америки в Ирландию, и проснулись сегодня утром не в 1832 году, значит, вы действительно переместились во времени и пространстве.

Глинис покачала головой, вздрогнув от боли, которую это движение вызвало в раненом плече, и процедила сквозь зубы:

— Я вам не верю.

Боже, это была самая невероятная встреча в ее жизни. Что особенного в этом незнакомце, если после общения с ним все перевернулось вверх тормашками?

— Мне в высшей степени наплевать на то, во что вы верите или не верите, мисс Малдун. Это не имеет ни малейшего отношения к сложившейся ситуации. Вы ворвались в наш лагерь и этим подвергли меня и моих людей серьезной опасности. Я совершенно спокойно мог оставить вас лежать там, куда вы свалились, наверное, именно так и следовало поступить. Я бы хотел, чтобы вы больше ценили то, что мы сделали для вас. А что касается моих манер, то я не привык, чтобы меня воспитывали — особенно женщины.

Глинис в сердцах дернула поводья.

— Послушайте, Каррик, — начала она, стараясь говорить спокойно, — я весьма высоко ценю оказанную вами помощь, но не просила, чтобы вы брали меня с собой. По непонятным причинам мы действуем друг другу на нервы, так что нам лучше расстаться прямо сейчас.

Он наклонился к ней.

— Поверьте, мисс Малдун, я сделал бы это с превеликим удовольствием, но обстоятельства не позволяют.

— Какие обстоятельства? — спросила она, приподняв бровь.

— Из скольких солдат состоял британский патруль, который преследовал вас? — сердито спросил Каррик.

— Из шести, — глядя ему в глаза, ответила Глинис.

— Те пятеро, что пришли за вами в лагерь, были убиты, а теперь подумайте — где шестой?

— На пути в свою часть, — неохотно ответила Глинис.

Каррик покачал головой:

— Он уже на месте. Наверняка рассказал о случившемся в лагере и о том, где находится лагерь. И если вы покинете нас, шансы спастись у вас нулевые.

— Это уже моя проблема, — с вызовом ответила Глинис. — Мне не хотелось бы доставлять вам еще неприятности.

— Мисс Малдун, я не отпущу вас. Если вы попадете в руки британских властей, не пройдет и недели, как всех нас повесят.

Преодолев охвативший ее страх, она возразила:

— Пусть сначала поймают меня.

— Полагаете, это так сложно? — спросил он, явно развлекаясь. — Вы американка, носите странную для здешних мест одежду, конь у вас необычный, также, как и седло. Вы привлекаете к себе внимание. Как вы думаете, сколько времени понадобится властям, чтобы напасть на ваш след?

— Я могла бы…

— Смешаться с толпой? — прервал он ее. — Вы из другого времени, мисс Малдун. И если даже смените одежду, убьете свою лошадь, закопаете ее в землю вместе с седлом, все равно будете выглядеть как чужая. У вас манеры другие, не то что у женщин девятнадцатого века. Целой вечности не хватило бы, чтобы вы приспособились к нашей жизни. Но британские власти вряд ли предоставят вам столько времени.

— Выходит, я вынуждена остаться с вами? — проворчала она.

Он выпрямился в седле, огляделся по сторонам и лишь после этого ответил:

— В настоящее время ни у меня, ни у вас нет другого выхода.

Боже, как же она устала! А плечо так болит, что лучше было бы отрезать руку.

— В настоящее время? — повторила она. — Значит, можно надеяться, что наступит такое время, когда каждый из нас сможет идти своим путем?

— Сюда вас привела магическая сила, — ответил Каррик. — И если она может действовать в обратном направлении, я буду рад увидеть это собственными глазами.

Глинис напряглась, чтобы разобраться в невероятных вещах, о которых он рассказывал.

— Что вы имеете в виду, говоря о действии в обратном направлении? — спросила она растерянно. И тут же поторопилась добавить: — Впрочем, я во все это не верю.

— Я говорю если, — он сделал ударение на слове «если», — потому что только злая магическая сила могла послать мне вас на мучения. Такие серьезные ошибки бывает весьма трудно исправить. Если вы верующая, мисс Малдун, молите Бога о чуде. Я же, в свою очередь, сделаю все, что в человеческих силах, чтобы это произошло как можно скорее.

— А пока? — спросила Глинис, слишком утомленная, чтобы быть вежливой. — Что я должна делать? Изображать Белоснежку среди шести гномов?

Он посмотрел ей в глаза.

— А пока, надеюсь, вы будете делать то, что вам говорят, мисс Малдун. Старайтесь не навлекать на нас новых опасностей. И постарайтесь не раздражать меня больше, чем это необходимо.

Сказав это, он исчез. Глинис посмотрела ему вслед.

— Меня абсолютно не трогает, что вы самый лучший наездник, которого мне доводилось видеть, — проворчала она, — вы все равно самоуверенный, шовинистически настроенный сукин сын.

То, что он говорил о перемещении во времени, казалось ей нелепой выдумкой. Она еще раз покачала головой и поудобнее устроилась в седле.

— И к тому же умалишенный.

Поравнявшись с Робертом, Каррик придержал коня.

— Поезжай назад и присмотри за ней, — распорядился он, — а я поеду вперед.

Роберт усмехнулся, слегка приподняв бровь, но ничего не сказал и, повернув коня, подъехал к Глинис Малдун.

На холм Каррик поднимался впереди всех. Он внимательно осматривал окрестности, прислушиваясь к каждому звуку, стараясь уловить малейшее движение, нехарактерное для обычной лесной жизни.

Она была такой же путешественницей во времени, как и его мать, в этом он нисколько не сомневался. И самым странным существом, которое он когда-либо встречал, а потому наиболее интригующим. Каким-то непонятным образом, несмотря на то что она была в мужской одежде и держалась так самоуверенно и дерзко, что ей мог бы позавидовать любой мужчина, общаясь с ней, он ощущал ее женскую привлекательность.

И это его ощущение делало ее опасной. Здравый смысл подсказывал, что следовало избавиться от нее как можно скорее.

Глинис облизнула губы, уже в который раз пытаясь сосредоточиться. Неужели она действительно находится в Ирландии и все это происходит в 1832 году? В то время как топография местности была похожа на то, к чему она привыкла дома, почва и трава были совсем другими. Акцент у всех, сопровождавших Каррика, неоспоримо ирландский. И это нельзя было отрицать.