— Варги, ха… Слыхал легенду о том, откуда взялась Кайетта?

— Лу, — сказал я, приложив руку к груди, — даже я не настолько безнадежен. Да при любой храмовой школе эту историю перво-наперво вбивают в память детишкам. Только ты впервые придешь — а тебе с порога: «Однажды Сотворитель и Отец всего сущего, великий Дикт решил истребить своих детей, ибо опасался их: они были как боги. Тогда его жена, Прародительница и Мать Аканта…»

Цитировалось на одном духу, а вспоминалось еще лучше. Жрица Снежной Девы при нашей храмовой школе за любое искажение этой древней мути порола нещадно.

— В общем, Великая Аканта решила сохранить своих любимцев. Когда Дикт наслал на Благословенные Земли Великий Пожар, она подхватила девятерых и спрятала в ковчежец. Там же заранее были приготовлены семена и животные. И не только животные, а эти самые бестии, потому что Сотворителя и они не радовали то ли видом, то ли характером. В общем, Аканта решила спасать всех. Со своим ковчежцем она понеслась подальше от горящей земли, через Благословенное море. Ты, кстати, заметил, что у них там все изначально было благословенное: небо, море, огонь…

Лу сделал добрый глоток пивка и довольно потер узловатые ручки.

— Она бежала, держа ковчежец над головой, — начал он, завывая так, будто рассказывал страшную историю детишкам на ночь. — В волнах моря, которые то доставали ее колени, то захлестывали до груди.

— Слушай, а куда она вообще хотела добраться? Второй-то Благословенной Земли как будто и не было?

Лу глянул на меня, точь-в-точь как смотрела жрица перед тем, как дать мне первого леща.

— Черти водные, ты чего от бабы вообще хочешь?! Сказано в легенде — запихала в ковчежец и понеслась куда подальше. Хе. Правда, не добежала: услышала позади себя грозный глас супруга, споткнулась и выпустила ковчежец из рук.

— Ковчежец упал на каменистую отмель, да и разбился, — вставил я, набулькивая в свою кружку еще. — А Великая Мать начала голосить. Как-то тоже по-женски.

Лу огорченно крякнул — никак, обижался за отсутствие во мне почтения к легенде. У самого его этого почтения не было ни на грош. Но, наверное, он на меня рассчитывал.

— Да, разбился. Вся Кайетта — разбитый ковчег. Мелкие осколки — Рифы, за которые не прошел еще ни один корабль. Остальное — сам ковчег, который «был создан из скорлупы ореха в Благословенных Землях и потому наделен плодоносностью». Так что сразу же и зацвел. А дети Первоотца и Первоматери не пострадали: вышли из осколков невредимыми.

Девять Детей, да, Круг Девятерых. В некоторых храмах малюют девять детских фигурок, но чаще храмы строятся кому-то одному. Стрелок — прекрасный, сияющий и гибкий; Мечник — приземистый, с грубо высеченными чертами лица воина; Даритель Огня — юноша, всегда держащий цветок пламени; Хозяйка Вод или Глубинница — особо почитаема, стоит на заваленных водорослями и рыбой постаментах с сеткой и веслом. Травницу чтут земледельцы, оттого ее храмы в цветах и зернах; к Мастеру — устремленному в небо и вечно держащему в руках какой-то инструмент — идут те, кто связан с ремеслом. Ну, и как же без Целительницы — строгой и милосердной, при храмах которой строят больницы. Мне-то больше подходит Снежная Дева — по схожести дара — только вот все истории, связанные с ней, печальные. И храмы безжизненные, так что холодом пробирают.

И есть еще Странница, Спутница, Перекрестница — в общем, как ее только не называют, покровительницу мудрости, магии и смерти, которой не ставят храмы.

— Ага, а что случилось дальше? Дети вступили в брак, нарожали детей, создали первые народы и первые королевства. Стрелок и Травница, Мечник и Целительница, Даритель Огня и Снежная Дева, Мастер и Глубинница. Прямо скажем, не по сходству подбирались, хе, хе. Потому-то и вышла ссора между всеми супругами разом: а каким быть деточкам? Какой магией владеть? Жены стояли за одно, мужья за другое…

— Мать моя мурена, — сказал я тоскливо, вспоминая свою бывшую. — Почему даже сотворение мира в этой стране объясняется грандиозной семейной сваркой?

Лу в ответ закхекал с удвоенным злорадством. Потянулся за последней колбаской и безжалостно «увел» ее у меня из-под носа. Дай старикану волю — и он начнет повествовать, как изменял пяти своим женам (или шести? кажись, он сам так и не определился) с вовсе бесчисленными любовницами. Старикан в молодости был изрядный ходок по этому делу. Он одними подробностями своих историй мог бы зарабатывать на жизнь.

— …и тогда опять вмешалась Великая Мать. Сняла с шеи кулон, подаренный ей мужем ко дню свадьбы, сорвала с цепочки и водрузила Камень посередь Кайетты, доверив ему право награждать каждого ребенка Даром. Что он, вроде как, и делает до сих пор.

Лу закашлялся и глянул на свою морщинистую ладонь. Там была волнистая линия — Печать Заклинателя Ветра, обычная для моряка. В мою ладонь впечатана снежинка — отец всё ворчал: «Ну, на кой?!» — набрасывался на мать, мол, она с чего-то виновата, мог бы быть Мечником или Стрелком, или хоть тоже морским, профессии почитаемые. А вышло… да вот что вышло. Дар не выбирают. Вернее, выбираем, но не мы. Чертова легендарная каменюка, воспетая поэтами.

— Это не объясняет, откуда появились варги.

— Это не объясняет, откуда явились такие обормоты, как ты, — хрипло каркнул Лу. — Хе, хе… ничего не знающие. Говорите — все дети Первородителей вступили в брак, и только одна осталась Странницей, «потому что решила всю себя отдать мудрости и искусствам»? Ага, как же! Больше легенд наших жреческих слушайте, туды их в омут. По первой-то легенде было десять детей. Десятым был Керрент, любимец своей матушки. Он-то и сватался к Спутнице, когда она еще Спутницей не была. Так она ему отказала. Ну, такое-то кому приятно: вот он и взял ее силком, а сына с дочкой, которые у нее родились, забрал себе и ушел в лес. Мол, я на вас на всех — тьфу, а лучше буду с дикими зверями жить, они мол, мне понятнее. Там и жил, остальным братьям и сестрам не показывался. Все возился с бестиями и детей тому обучил: понимать, укрощать, соединяться с ними разумом. Он был Первым Варгом, детишки его пошли за ним, и этот Дар переняли их потомки. Ты заметь: никто из варгов не носит своих детишек к Камню. У них и Печатей-то никогда не бывает, а если такого ребенка к Камню принести — ничего не случится. Дар в них с детства сидит,