litbaza книги онлайнСовременная прозаПочти луна - Элис Сиболд

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 70
Перейти на страницу:

Часы над кухонной дверью показывали начало седьмого. Незаметно пролетело больше часа после моего разговора с миссис Левертон.

Я на мгновение остановилась, держась за тело матери, и вообразила, как Эмили и ее муж, Джон, поднимаются по лестнице со своими детьми, Джон ведет Дженин, которая в четыре года тяжелее брата, а Эмили баюкает двухлетнего Лео. Мне припомнились некоторые из рождественских подарков, что я посылала годами: розовая и голубая пижамы с башмачками попали в яблочко, а игра с травмоопасными стеклянными шариками на веревочке была признана не подходящей по возрасту.

Я встала, думая о Лео в колыбельке, чтобы подбодрить себя, но тут же явилось непрошеное воспоминание, как мать позволила ему упасть.

Подтащив тело поближе к плите, я повернулась, чтобы пустить в раковину воду, да похолоднее. Раз за разом набирая воду в руки, я подносила их к лицу, но не плескала, а опускала щеки в мелкие лужицы, которые оставались в ладонях. В жаркие ночи мой бывший муж, Джейк, брал кубики льда и проводил ими по моим плечам и спине, выписывал круги на животе и поднимался к соскам, пока мои руки и ноги не покрывались гусиной кожей.

Я развернула одеяла. Сперва грубое красное «Гудзон-Бей», затем тонкое белое мексиканское из хлопка. Я ходила вокруг тела матери, туго натягивая углы одеял. Мягкое полотенце по-прежнему лежало на ее лице.

Лео не подпрыгнул, как должен был, по мнению матери, и все же его падению помешал край стула в столовой. Стул, возможно, спас его, хотя на память об этом случае у малыша навсегда остался шрам на лбу. Лицо матери в тот день было потрясенным и разобиженным. Эмили обвиняла ее, обзывала по-всякому, одновременно заворачивая ревущего Лео в голубое флисовое одеяльце. Мне пришлось встать между ними. По крутой дорожке Эмили пошла к своей машине, а я поплелась за ней, даже не обернувшись, чтобы проверить, смотрит ли мать нам вслед.

— С меня хватит, — отрезала Эмили. — Я устала ее прощать.

— Да, — согласилась я, — конечно.

— Я знаю дорогу, — сказала я и уселась на водительское сиденье.

В тот день я вела машину как никогда ловко, мчась на максимальной скорости по извилистым дорогам до больницы в Паоли.

Я задрала юбку матери, обнажив икры, колени и мясистые бедра. Меня затопила вонь ее недавней неприятности.

— Ноги держатся дольше всего, — сказала мать как-то раз.

Мы сидели перед телевизором и смотрели на Люсиль Болл.[8]Волосы Болл тогда были такими красными и ненатуральными, что больше походили на кровь, чем на клоунский парик. На актрисе был специально пошитый фрак с длинным хвостом, отчего она казалась чем-то вроде огромных песочных часов, но ноги, обтянутые чулками в сеточку и водруженные на высокие каблуки, были что надо.

Однажды я позвонила домой из Висконсина. Эмили, должно быть, тогда было около четырех. Трубку поднял отец, и я сразу услышала: что-то не так.

— Что случилось, папочка?

— Ничего особенного.

— У тебя странный голос. В чем дело?

— Я упал, — ответил он.

Я слышала напольные часы в родительской гостиной — их низкий хоровой перезвон.

— Ты лежишь?

— На мне старое лоскутное одеяло, и твоя мама старается изо всех сил. Она здесь.

В трубке раздалось шуршание, и я вступила в тревожные ничейные земли по ту сторону провода — мать шла к телефону.

— С ним все хорошо, — немедленно сказала она. — Просто он под лекарствами.

— Можно я еще с ним поговорю?

— Собеседник из него сейчас никакой, — ответила она.

Я спросила, что именно произошло.

— Поскользнулся на ступеньках. Пришел Тони Форрест и отвез его к доктору. Плохо с бедром и чертовыми варикозными венами. Тони говорит, Эдна Сент-Винсент Миллей[9]умерла из-за них.

— Из-за варикозных вен?

— Нет, из-за ступенек. Упала с них.

— Можно мне поговорить с отцом?

— Позвони на неделе. Он сейчас отдыхает.

Тогда я ощутила, сколь далеки мы друг от друга. Попыталась представить, как отец спит под одеялом воспоминаний, а мать хлопочет по дому, готовя еду из сухих зерновых хлопьев и консервированной кукурузы.

Я потела в законопаченном доме, но боялась открыть окно. Слишком боялась, что еще один смертный хрип вырвется из легких матери, просочится в воздух и разбудит женщин, которые живут одни и боятся одного и того же. Ночного гостя, что придет и убьет. Покорной дочери, внезапно прижимающей полотенце к лицу в порыве долгожданной детской мести.

Я снова повернула кран над кухонной раковиной и стала ждать, пока вода нагреется. Увидела тарелки, которые миссис Касл вымыла утром, и задумалась, что заставляло ее приходить в дом вроде маминого, помогать старухе, пока дни, а потом и годы текли прочь.

Каслы переехали в наш район, когда мне было десять лет. Миссис Касл прославилась как самая искусная жена, а ее муж был сочтен самым красивым мужчиной. Когда оба заходили к нам, чтобы отвезти лошадок-качалок на церковный благотворительный базар, мать и отец сидели с ними в гостиной, и каждый был увлечен беседой. Отец — с миссис Касл, а мать — с ее мужем, Алистером, как она его называла, причем последний слог звучал так тоскливо, словно был синонимом «сожаления».

Внезапно я поняла, что делать: почищу мать, как и собиралась, только теперь она не сможет мне возразить, глаза ее не распахнутся, как у старинной куклы, лучистым голубым стеклом, настоятельным обвинением. Меня больше не волновало, что весь пол будет в грязной воде. Критик мертв. Carpe diem![10]

Я наклонилась вправо и открыла старый металлический шкафчик. Внутри было достаточно пластиковых контейнеров из-под продуктов, чтобы сохранить сердца и легкие всех жителей Финиксвилль-Пайк. Но память подсказывала мне, что где-то здесь должна быть нужная вещь. Наконец, распихав все это барахло по сторонам, в самой глубине, куда годами никто не заглядывал, обнаружила припрятанный с больницы поддон для рвоты, который искала.

Он был голубовато-зеленого цвета, как халаты хирургов. От его вида у меня снова мурашки побежали вдоль позвоночника.

«Он почти умер», — такова всегда была последняя строка рассказа.

Годами я мучилась, почему, если история была об отце, мать всегда оказывалась главным действующим персонажем.

Налив в маленький контейнер немного почти обжигающей воды, я выдавила туда же капельку жидкости для мытья посуды. Если мать жирная, эта жидкость обещает немедленно растворить весь жир! Я выключила воду, взяла губку для посуды, кухонное полотенце и опустилась на колени, чтобы начать работу.

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 70
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?