Воспитание детей у озабоченных общественным мнением мам сводится к чему-то идейно-правильному. Они не ориентируются на самого ребенка, на его потенциал, на то, кто он такой, что он за человек, что за личность. Мама видит своего ребенка каким-то «пластилиновым», считая, что ему можно придать идеальную форму, соответствующую ожиданиям окружающих. А потом оказывается, что все эти идеалы – «мертвые» и давно не работают, и ребенок, напичканный ими, выходит в мир и становится в нем неадекватным. Вы слышали когда-нибудь, чтобы родители сказали своему ребенку: «Деньги – это здорово. Посмотри, как живут бизнесмены – учись у них, открывай свое дело, начинай предпринимать». Этого же не говорят. Наоборот, родители пытаются оставить ребенка в сказке, поддерживая его инфантильность и капризность. Потому что если ребенок слабый, все время плачет и не может без них и шагу ступить, то у этих самых родителей появляется смысл в жизни: «Мы хоть кому-то нужны».

Ребенок, будучи несамостоятельным и испытывая давление со стороны родителей, очень долгий период даже не решается выразить протест, не может добиться чего-либо, заявить миру о своей индивидуальности. Не имея ни средств к существованию, ни возможности жить отдельно, ни поддержки друзей, он остается один на один с родителями, бабушками и дедушками – взрослыми людьми, каждый из которых наделен какими-то правами на ребенка и имеет на него свои планы. Гюго в романе «Человек, который смеется» рассказывал о компрачикосах (по-испански – «скупщик детей»), которые ворованных младенцев превращали в уродов (заковывали какие-то части их тел в колодки, чтобы при развитии пропорции нарушались) и потом продавали как развлечение (шутов) при дворах. Социальное воспитание в чем-то напоминает действия компрачикосов: когда некоторые части личности ребенка мы зажимаем в тиски, препятствуя естественному развитию, то как бы кастрируем его, лишая внутренней гармонии.

Ребенок может и погибнуть, когда у него нет условий, способов и шансов реализоваться. Это осознается им не на интеллектуальном уровне, а на природном, и тогда он выбирает «не жить» – умереть или заболеть. Только в первый год ребенок получает мощную поддержку от родителей. Первые шаги, первые слова, первый раз сходил на горшок – все это поощряется и вызывает у взрослых бурю эмоций, поэтому после рождения дети так быстро развиваются. Потом, когда в полтора года ребенок заявляет, что все будет делать сам («сам приготовлю, сам постираю, сам подмету»), его развитие начинают тормозить родители.

Детская готовность к риску и безбашенность, активность и участие в жизни этого мира, желание влиять, созидать, создавать пугает инертных родителей. Они начинают запрещать, рассказывать о каких-то дурацких последствиях, которых сами никогда не встречали и не видели. Тут же включается оценка и страх: «плохой», «нехороший», «можешь заболеть». Родители боятся, что будут ребенку не нужны, и пытаются запугать его – разобьешь, не умеешь, испортишь, сломаешь. Он настаивает на своем – родители его сначала подкупают, а если это не работает, начинаются запугивания и расправы. Так формируются Страх Страха и Страх Боли, которые парализуют ребенка и делают его безынициативным. Кроме того, он растет с ощущением, что вещи, продукты и соседи – все внешнее – для родителей важнее, чем проявления его индивидуальности.

«Хорошие дети» – это «мертвые» дети, индивидуальность, интуицию, креативность, радость, спонтанность, предприимчивость, страстность которых удалось убить. Это напуганные дети, потерявшие детство, потерявшие источник жизни. «Живые» дети всегда беспредельные, постоянно за рамками нашего понимания целесообразности, нужности, правильности и потому хорошими быть не могут – они будут нас доставать, раздражать, беспокоить непонятными нам выходками и идеями. Ведь дети способны на абсурдные, с нашей точки зрения, вещи: превращать стулья в самолеты, бумажки – в деньги, стекляшки – в бриллианты. А мы этого не понимаем, понять не хотим и сразу запрещаем, на всякий случай, пытаясь навести порядок в темной комнате: «Нельзя! Бабайка заберет» – «Почему нельзя-то?» – «И нЕчего». – «А что я такого сделал?» – «Нельзя, и все. Вырастешь – поймешь. Рано что-то возражать начал!»

Помню, как одну маму, пришедшую ко мне на консультацию, я попросил написать заявку на «хорошего сына», и она на полном серьезе стала писать, мол, хочу, чтобы он так делал, так говорил, так поступал.

И это не исключение – я часто сталкивался с родителями, которые «играют» в родителей, а потом «игрушка» ломается, и они идут к психологу: «Отремонтируйте мне его. Я воспитывала, воспитывала, а ребенок вдруг перестал воспитываться и стал неудобным для использования, неуправляемым, беспокойным, бестолочью и паразитом». При этом мама уверена, у нее-то все хорошо, это только с ребенком что-то не так. Поэтому в первую очередь я консультирую маму, а потом занимаюсь ребенком, и если до мамы не дойдет, то ребенка лечить бессмысленно. Когда с такими мамами общаешься, появляется ощущение, что единственное их желание – как можно быстрее убить в детях их индивидуальность и сделать из них удобных для управления карманных роботов. Захотел поиграться – включил игрушку, пропало желание – выключил. Хорошо, что до той мамы очень быстро дошло, что получить ребенка по заявке невозможно. Это будет уже не ребенок, а кукла.

Я постоянно повторяю: учитесь у детей жить. Пришел мужчина на консультацию: «Не знаю, как быть – проблемы, все плохо…» Я говорю: «У тебя же есть сын?» – «Да, ему полтора года». – «Расскажи про него. Как он просыпается?» – «Глаза открывает и так: „О-о-о!“» – «А как он засыпает?» – «С чипсом во рту. Как только до постели доползет, так отрубон полный». У каждого из нас дома есть такой маленький мудрец и учитель жизни. В отличие от взрослых, дети еще на хапанули подлости, интриг, вранья, боли, страха, предательства, продажности – это единственное, чего они не знают о жизни. Хочешь снова научиться жить – смотри на своего ребенка и учись. Он умеет жить, а ты уже забыл, что это значит. Ему все по барабану, а ты обусловлен. Он живет и играет в полную силу, а ты отмороженный и ленивый. Оставил дома телефон – теперь он может оказаться где угодно: в стиральной машине, в унитазе. Так дети пытаются сделать нас осознанными, ответственными, включенными в жизнь, тренировка для родителей – супер.

Дети возвращают нас к жизни, а мы их бьем за то, что чувствуем в себе неспособность жить – это в нас утрачено, забито, и нам кажется, что мы уже никогда не сможем так, как они. Сможем. Учитесь у детей жить, пока они еще не стали «мертвыми». К пяти годам 30 процентов детей уже «мертвы», после школы – 70, после института «в живых» остается лишь 12 процентов. Посмотрите, сколько людей после окончания института состоялись. Где все остальные? Сидели вместе, учились в одной группе, слушали одних и тех же профессоров. Куда они делись-то? Куда денутся ваши дети, когда вырастут? Никуда не денутся, если не будете с детства им вдалбливать про норму и про то, какими надо быть. Тогда они останутся «живыми» и будут удивлять, будут участниками жизни и станут успешными.

Быть родителями – значит присутствовать, осознавать и четко видеть свою роль и свое место рядом с этим чудом, которое родилось, и создавать условия и пространство для его развития и роста. Там, внутри, в своем центре мы рождаемся с неким потенциалом, внутренней напряженностью. И вот этот потенциал, проект, задумка природы, которая в нас есть, ищет пути к реализации и сталкивается с мощным препятствием – шаблонами и ожиданиями родителей. Потому что родители тоже этот потенциал в себе когда-то чувствовали, но утратили в детстве под воздействием тех же методов воспитания, которые практикуют теперь на собственных детях. И вместо того чтобы начать жить, вспомнить о том, что в них когда-то было, сами боятся и начинают пугать детей: «им что, все теперь можно, что ли», «ничего, мы терпели, и ты потерпишь», «слишком рано хочет», «слишком много хочет», «ты еще маленький», «вырастешь – поймешь». Родители боятся детских креативности и непредсказуемости, боятся, что у детей может быть Собственная Жизнь.