— Настоящая жизнь для нас начинается лишь после того, как нас сорвут с куста, — пояснил Принц. — Обратите внимание на то, что все Мангабуки соединены со своими растениями стопами ног. Достигнув полной зрелости, они легко отделяются от стебля и тут же обретают дар движения и речи. Пока они растут, про них нельзя даже сказать, что они живые, но, будучи сорванными, все как один становятся добрыми гражданами.

— И сколько вы живете после того, как вас сорвут? — спросила Дороти.

— Это зависит от ухода, — последовал ответ. — При обильном поливе, избегая несчастных случаев, мы можем прожить лет пять. Лично я был сорван шесть лет назад, но наша семья славится долгожительством.

— А чем вы питаетесь? — осведомился мальчик.

— Питаемся? Да ничем! Мы нуждаемся в пище не больше, чем картофель.

— Но картофель иногда прорастает, — заметил Зеб.

— Увы, и с нами бывает такое, — отвечал Принц. — Это страшное несчастье, в таких случаях нас приходится высаживать немедленно.

— Где же вы сами выросли? — поинтересовался Волшебник.

— Сейчас покажу, — услышали они в ответ. — Будьте добры, следуйте за мной.

Они вошли внутрь невысокой ограды, где рос всего один куст, красивый и пышный.

— Это, — объявил Принц, — Королевский Куст Мангабуков. Все принцы и правители с незапамятных времен вырастали на этом кусте.

Путники остановились перед царственным растением в изумлении. На основном стебле росла стройная девушка со столь безупречной фигурой и таким милым личиком, что Дороти тут же подумала: более восхитительного создания она не видела еще никогда в жизни. Платье девицы ниспадало мягкими складками, рукава тонули в легкой кружевной пене. Кожа ее была гладкой, как полированная слоновая кость, а поза выражала достоинство и грацию.

— Кто это? — с любопытством спросил Волшебник.

Звездоносный Принц пристально оглядел девушку на кусте. Когда он отвечал, в его всегда ровном и холодном голосе прозвучало некоторое замешательство:

— Это Принцесса Крови, моя преемница и, стало быть, будущая правительница страны. Когда она вполне дозреет, я вынужден буду отказаться от верховной власти в ее пользу.

— А разве она еще не дозрела? — удивилась Дороти. Принц поколебался.

— Не совсем, — ответил он наконец. — Ее предстоит сорвать через несколько дней, по моему усмотрению. Я не то чтобы очень спешу пойти в отставку на семена.

— Я вас понимаю, — кивнул Волшебник.

— Это, пожалуй, самое неприятное, что есть в нашей овощной жизни, — продолжал Принц со вздохом. — Находясь в полном расцвете сил, мы вынуждены уступать дорогу другим, нас хоронят в землю, чтобы мы дали ростки новой жизни.

— Я уверена, что Принцессу уже пора срывать, — заявила Дороти, внимательно разглядывая прелестную девицу на кусте. — Большей красоты и представить себе нельзя.

— Не выдумывайте, — отозвался Принц поспешно, — она может потерпеть еще несколько дней, а я, так и быть, согласен править до тех пор, пока не избавлю страну от вас, незваных гостей.

— Что вы собираетесь с нами делать? — забеспокоился Зеб.

— Еще не решил окончательно. Пока не созреет новый колдун. Волшебника я думаю оставить при себе. Похоже, он искусен в своем ремесле и может быть нам полезен. Всех прочих предстоит тем или иным способом уничтожить, причем высаживать вас я не собираюсь: нам тут не нужны ни лошади, ни кошки, ни люди из плоти и крови!

— Напрасно беспокоитесь, — сказала Дороти, — я уверена, что из-под земли мы не прорастем.

— Зачем же вам губить моих друзей? — спросил маленький Волшебник. — Чем они вам мешают?

— Им здесь не место, — отрезал Принц. — Им вообще не следовало бы находиться в недрах.

— Мы не стремились сюда попасть, а упали случайно, — сказала Дороти.

— Это не оправдание, — холодно заявил Принц.

Дети переглянулись в замешательстве и тревоге, а Волшебник вздохнул. Эврика умыл мордочку лапкой и промурлыкал себе под нос:

— Похоже, что меня не придется уничтожать специально: если в ближайшее время мне не дадут поесть, я и сам умру с голоду и таким образом облегчу им задачу.

— Если он тебя высадит, то прорастет, пожалуй, букет из кошачьих хвостов, — горько пошутил Волшебник.

— Не грусти, Эврика! Быть может, в райских кущах есть растения, в которых течет млечный сок, — предположил мальчик.

— Фи, — фыркнул котик, — я и не притронулся бы к такой гадости.

— Не все же тебе лакать молоко, Эврика, — заметила Дороти, — довольствоваться можно любой едой.

— Кто ж мне ее даст? — проворчал котенок.

— Я и сам голодный, — сказал Зеб. — Но я приметил в одном из садов клубнику, а в другом — несколько дынь. Местные жители ничего не едят, так, может быть, на обратном пути они позволят нам сорвать их?

— Вы зря беспокоитесь насчет еды, — прервал его Принц. — Через несколько минут вас уничтожат, так что вам не придется нарушать наши дивные клубничные кусты. Будьте любезны, следуйте за мной навстречу своей погибели.

Слова овощного Принца, от которых так и повеяло сыростью и могильным холодом, не прибавили бодрости нашим путешественникам. Тем не менее, исполняя его приказание, они тронулись в обратный путь и вскоре вышли за пределы ограды. Мрачные и подавленные, дети шли молча. Вдруг Волшебник тихонько коснулся плеча Дороти:

— Постой-ка!

— Что такое? — спросила девочка.

— А не сорвать ли нам Принцессу Крови? — зашептал Волшебник. — Я уверен, что она вполне созрела и как только оживет и станет правительницей, отнесется к нам куда благосклоннее, чем бессердечный Принц.

— Отличная мысль! — с облегчением воскликнула Дороти. — Давайте сорвем ее сейчас же, пока не заметил звездный правитель.

Они побежали назад к Королевскому Кусту и взяли прелестную Принцессу за обе руки.

— Три-четыре, тащи! — скомандовала Дороти, и они потянули на себя царственную девицу. Стебель хрустнул и отделился от ее ступней. Принцесса оказалась такой легкой, что Волшебник и Дороти смогли мягко опустить ее на землю.

Прелестное создание тотчас потерло кулачком глаза, поправило выбившийся локон, окинуло взглядом сад и, весьма грациозно кивнув, произнесло мелодичным, исполненным чувства голосом:

— Благодарю вас.

— Приветствуем ваше королевское высочество! — Волшебник преклонил колени и поцеловал ей руку.

В эту минуту послышался голос Принца, призывавший их поторапливаться, а мгновение спустя он и сам появился внутри ограды в сопровождении нескольких слуг.