Сегодня у Лариски было несчастное выражение лица.

«Что за день?!» – удивилась я и спросила:

– Отчего, мой друг, невесел, отчего ты нос повесил?

Вместо ответа Лариска повернулась спиной. Я ойкнула: на спине виднелись две ровные зеленые полоски.

– Скамейка?!

– Угу. На станции. Я бежала, но все равно не успела. Присела вот отдохнуть… Кто просил?! – в отчаянии выпалила Лариска.

– М-да-а… – протянула я. – Давай погуглю, может, есть какой-то способ.

Я достала телефон, но Лариска горестно покачала головой.

– Я уже смотрела. Там пятновыводитель нужен, а где я его возьму?.. Или жидкость для снятия лака без ацетона.

– Можно у Заринки спросить…

– Нет, я боюсь. Даже если в ней нет ацетона, все равно. Не хочу в куртке дырку протереть.

– Я все равно посмотрю. – Я провела пальцем по экрану, снимая блокировку.

Вздрогнула: на экране – конвертик. Сообщение от Серёни. Я сжала зубы, но все-таки открыла.

«Прости».

– Супер! – выдавила я.

– Нашла? – обрадовалась Лариска.

Я покачала головой.

– Самое обидное, что только одна скамейка была покрашена, – вздохнула Лариска. – Прикинь? Самая крайняя! И чего меня к ней понесло? А?

– Слушай, – сказала я, – тут один способ описан. Маслом подсолнечным. Я вспомнила: у меня так мама делала. Я в детстве на качелях весной качалась, перепачкала краской комбез. Она оттерла. Маслом подсолнечным.

– А жирное пятно не останется? – с сомнением спросила Лариска.

– Не знаю… – призналась я. – Ну что, попробуем? Мне кажется, у нас осталось несколько упаковок подсолнечного масла с тех времен, когда в меню были салаты. Только потом надо сразу застирать будет. Тут написано на каком-то форуме.

Дверь распахнулась, заглянул Лёвка.

– Галь, там спрашивают кофе в зернах!

– Ну так отвесь.

– Они просят помолоть, – виновато сказал Лёвка, – под гейзерную, но какую-то особую.

– Сейчас приду, – кивнула я.

– А дело вообще не в этом, – вдруг сказала Лариска, – а в том, что я не знаю, что мне с Вовчиком делать.

– А что с ним?

– Он меня достал, если честно. Прикинь, он анекдоты рассказывает. Про пирсинг.

– Например?

– «Знаешь, дорогая, зря мы запрещали нашей дочери вставлять кольцо в нос. Теперь поднимать ее в школу стало гораздо проще». Прикинь? И ржет. – Лариска потрогала кольцо в носу и шмыгнула.

Я вспомнила Лильку.

«Интересно, – подумала я, – до нее дошло, какая опасная история могла с ней приключиться, если бы я оставила ее в сквере? Или все проехало мимо нее, вообще никаким боком не затронув? Есть такие – живут слегка параллельно, и ничего, спасает их жизнь. Я в ее годы была умнее».

– «…А то сядет криво», – в возмущении процитировала Лариска. – И опять ржет. Нормально это?!

– Что? – очнулась я. – А-а, нет, конечно. Слушай, ну скажи ему, что достал.

– Я не могу, – потупилась она.

Теперь мои мысли переключились на Лариску. Вот человек! Волосы выкрасил фиолетовым. В одном ухе три сережки, в другом – девять! В носу колечко, на руках татушки. Все, кто с ней незнаком, думают: «Ну, брутальная деваха!» А она нежнее пиона. Как-то рассказывала мне, что ехала из нашего Пушкина в электричке и какой-то дядька у нее на ноге стоял всю дорогу. А она даже не сказала ему об этом! Весь день хромала потом.

– Знаешь, – вдруг сообразила я, – а ты ему скажи, что ты к нему испытываешь чувства только как к брату. Он и не обидится. Это же правда. Ты же не виновата в этом. И звучит нормально.

– О-о, – расширила глаза Лариска, – а ты права! А я не догадалась! Ой, Галёк! Спасибо!

Дверь открылась, Лёвка просунул голову.

– Ну Га-аль, что лучше выставить – семерку или тройку?

– Да иду, иду! – проворчала я. – Что бы вы все без меня делали?

– Не знаю, – честно ответил Лёвка, что вообще-то было приятно.

Я вышла из подсобки, улыбнулась клиентке, невысокой стриженой блондинке в трикотажном платье со смешными совами, и занялась зернами кофе. Минут десять спустя к нам присоединилась сияющая Лариска.

– Получилось! – прошептала она. – Маслом оттереть пятна! Я сразу застирала, как ты и сказала.

Я засыпала кофе в «молотилку», нажала на кнопку.

– Галь, ты все-таки крутая! – с восторгом добавила Лариска, перекрикивая грохот аппарата. – У тебя все проблемы на раз-два решаются.

– Все, кроме своих, – пробормотала я, выключив аппарат.

– Что? – переспросила Лариска.

Но я сначала пересыпала помолотый кофе в бумажный мешочек, написала название, не забыв в конце поставить «смайлик», завернула пакетик так, чтобы аромат не просочился наружу, закрепила его золотой проволочкой. Вручив кофе клиентке, я взяла у нее деньги, пожелала хорошего дня и только потом развернулась к Лариске, которая в это время ставила в микроволновку тарелку с вишневым штруделем.

– Он отказался, – сообщила я.

– От чего? – не поняла Лариска и тут же в ужасе прикрыла рот рукой. – Погоди… ты же вчера собиралась… Да ты что?! Быть не может!

– Может. В общем, урок тебе, Липатова, на будущее. Не стоит в этих делах ориентироваться на историю о Магомете и горе.

– Ну погоди! – умоляюще сказала Лариска. – Расскажи, как это вышло. Вы пришли в клуб?..

– Да, мы пришли, – начала я, но тут из моего кармана запел Пенни Кравиц: «I want to get away! I want to fly away!..»

Я даже не сразу услышала – специально ставила на звонок песню, чтобы, если во время работы зазвонит, не слишком привлекал внимание гостей, сливаясь с музыкой, которая звучит у нас в кафе фоном. А когда услышала – психанула. А если Серёня?

Номер был незнакомый.

– Алло? – с опаской произнесла я.

– Галя… – Голос тоже был незнакомый. – Извините меня… У меня, наверное, странный вопрос… Я прошу прощения… У вас есть лишний… э-э-э… бюст… бюстгальтер?

– Что?! – опешила я. – Кто это?!

В трубке шмыгнули.

– Лиля?! Ты откуда мой номер взяла?

– Вы же сами дали…

– А имя?

– Вы же сами…

– Что – сама?!

– Сами сказали, что ваше имя по-латински означает «курица»… Ну… я и посмотрела в гугл-словаре…

– Ширли Холмс, – мрачно сказала я, – да, ты меня вычислила. Всё, отбой. Хорош баловаться, я на работе.