Аньяна села на лошадь и направилась в единственное место, где могла какое-то время не думать ни о чём, кроме облаков на небе.

Голая ива посреди заснеженного поля. Ива – маленькое убежище, – под которой они ещё детьми с царевичем Дареном проводили дни, прячась в высокой траве, представляя, что они не дома, а где-то далеко-далеко, там, где могут выбирать своё будущее. Аньяна в детских мечтах была капитаном Журавлей, а Дарен – Вороном. Аньяне повезло, своё будущее в итоге она выбрала сама. По крайней мере, так ей хотелось думать. Дарену же повезло меньше – Вороном он так и не стал.

Сегодня у ивы не было пусто. Аньяна узнала белого коня с красной попоной – он принадлежал царевичу.

– Не ожидал, что ты придёшь. – Дарен поприветствовал Аньяну доброй улыбкой. Он сидел под ивой на седле, на коленях у него лежала книга.

– Давно мы тут не встречались, – улыбнулась в ответ Аньяна. И по примеру Дарена принялась стаскивать седло со своей серой в яблоках кобылы.

Дарен отложил книгу и помог Аньяне справиться с ремнями и установить седло рядом со своим. Они сели рядом, и Аньяна прильнула к тёплому боку друга. Дарен снова взял книгу и зашуршал страницами. Им не нужно было разговаривать. Они могли бы сидеть так часами. Дарен бы читал книгу, а Аньяна наблюдала бы за облаками, изредка отвлекаясь, чтобы обменяться впечатлениями. Но сегодня Дарен нарушил молчание.

– Как мой отец? – спросил он.

– Не понимаю, о чём ты, – грустно ответила Аньяна.

– Хорошо, – без обид отозвался Дарен и вернулся к чтению. – Он вчера нацепил медвежью шкуру и убеждал служанку, что он Велес. Ратибор дал ей денег за молчание. Но люди, наверное, уже болтают.

– Что читаешь? – Аньяна постаралась уйти от неприятной темы. Меньше всего сейчас ей хотелось думать о царе.

– Сказки. – Дарен смутился. – Если не хочешь разговаривать, могу почитать вслух.

– Почитай, пожалуйста. – Аньяна закрыла глаза и положила голову на плечо царевичу.

Дарен откашлялся, сел ровнее, чтобы Аньяне было удобнее, и начал читать:

«Давным-давно, когда ещё пела свои песни птица Нагай, жили-были брат и сестра, не родные, но названые. Богатырь и богатырша, что вместе бились с чудищами, и равных по силе и храбрости им было не сыскать. Звали их Хорив и Марья. Двое тех, от кого начался род царей Вольских и королей Северных.

Марья была родной дочерью самого бога Велеса, а Хорив – обычным смертным. Умела она обращаться в медведицу и в волчицу, оттого как дар этот передался ей от отца, и была верным спутником другу своем Хориву. Не раз выручали они друг друга, но сражались однажды с Аспидом лютым, да сложил в битве той Хорив голову.

Опечалилась тогда Марья и пожелала друга своего вернуть. Рассекла мечом своим врата Нави и отправилась искать его в Полях мёртвых.

Морена, узнав о таком вторжении, явилась к Марье и велела немедленно покинуть царство её подземное. Воспротивилась Марья и сказала, что без друга своего не уйдёт. Да пригрозила Морене мечом своим, что мог даже бога сразить.

– Что ж, так и быть, – сказала тогда Морена. – Потому как дочь ты брата моего. Выполни три моих условия, и верну я тебе друга твоего. Да только ни тебе, ни ему прежними не быть.

– Ставь свои условия! – храбро согласилась Марья.

– Друг твой Хорив смертный, а от того вернуться в мир живых сможет он, лишь напитавшись божественной силой. Готова ли ты отдать половину себя, чтобы он жил? Станешь ты слабее, и смогут тебя сразить вороги. Готова ли ты к тому?

– Готова, – не усомнившись, ответила Марья.

– Для того придётся отдать тебе ему свою звериную суть. Волка ли, медведя ли – решать тебе. Но друг твой Хорив сумеет вернуться в мир лишь в зверином обличии. Будет жить он, но никогда не быть ему больше человеком. Готова ли ты к тому?

Засомневалась Марья, но ответила:

– Готова. Пусть друг мой волком будет подле меня, а коли решит уйти, то по своей воле.

– И ни один из вас после смерти не ступит в моё царство. Потому как за такое вторжение не приму я вас боле. Исчезнете вы оба во тьме и прахом ляжете среди звёзд. Готова ли ты к тому?

– Готова, – ответила Марья.

Тогда взмахнула Морена своим серпом. И отсекла часть Марьиной души. Взмахнула второй раз – и появился подле Марьи огромный волк с глазами доброго друга её. Взмахнула третий – и покинули они Поля Нави.

Много лет ещё жили они бок о бок, спасали друг друга в битвах и делили пищу и кров. А когда Марье пришло время сложить голову, покинул Хорив те края и пустился на север, где и нашёл своё пристанище. С тех пор зовут его Великим Волком…»

Дарен продолжал читать. Голос его успокаивал, убаюкивал, возвращая Аньяну в детство, туда, где у них не было никаких забот. Туда, где они ещё могли быть самими собой.

* * *

Как закончилась встреча с Аньяной и как он добрался до ближайшего леса, Атли не помнил. За недели, проведённые без сна, но в постоянной напряжённой работе, ему приходилось торговаться не только с Советом и царём, но и с Волком, которого Атли не выпускал на волю с битвы в Тёмных Лесах. Волк изголодался по охоте, пахнущему мхом и влагой лесу и отчаянно желал размять лапы. Контролировать зверя с каждым днём становилось всё сложнее, и если бы Атли ночами позволял себе что-то больше неглубокой дрёмы, то наверняка перекинулся бы прямо во сне, и Волк, подавив человеческую волю, перепугал бы до смерти половину Даргорода. Опасаясь такого исхода, Атли даже попросил Аньяну сварить успокоительный отвар из ромашки, мяты и северных трав. Такое зелье частенько давали оборотням-подросткам, которые в силу буйной в этом возрасте крови не всегда могли контролировать превращения.

С отвара Атли не слезал, но и он уже практически не помогал – Волк рвался, злился и рычал, скаля зубы и угрожая в один прекрасный день подчинить Атли своей звериной воле.

Но теперь, когда перед Атли забрезжил призрачный свет решения проблем Гвардии, он нашёл наконец время позволить Волку порезвиться. Возможно, он даже отпустит поводья и разрешит Волку насладиться полной свободой.

Лес, что лежал всего в часе езды верхом от Даргорода, обычно был полон сочной дичи – Волк останется доволен.

Атли выбрал самую заснеженную тропку и подбодрил лошадь, стукнув пятками. Нужно забраться как можно глубже в чащу, чтобы случайно не наткнуться на людей. Если он хочет дать Волку волю, лучше не рисковать.

Вечернее солнце запускало рыжие лучи в прорехи чёрных стволов дубов, ясеней и вязов, путалось в поседевшей хвое елей и сосен и хаотичным рисунком растекалось по снежной глади.

Чем глубже Атли забирался в чащу, тем зыбче и слабее становился солнечный свет и тем плотнее смыкались за его спиной деревья и кустарники. Наконец Атли спешился и огляделся – со всех сторон его обступали высокие деревья, наверное, самые старые в этом лесу.