— Мне говорили, вы честный человек, господинГарвин, — проговорил Альтал в самой своей чарующей манере, по-прежнемуобводя глазами комнату.

— Вы пришли не туда, — сказал человек застолом. — Я Друигор. Магазин Гарвина находится севернее, за четыре илипять домов отсюда.

Альтал воздел руки к небу.

— Мне надо было сообразить, что не стоит доверять этомупьянице, — воскликнул он. — Человек, который сказал мне, что этоконтора Гарвина, едва держался на ногах. Кажется, сейчас я выйду и набью этомудураку морду. Простите, господин Друигор, что побеспокоил вас. Я отомщу этомупьяному идиоту за нас обоих.

— Вы собираетесь встретиться с Гарвином по делу? —с любопытством спросил Друигор. — Я могу перебить его цены практически полюбому товару, какой назовете.

— Я страшно извиняюсь, господин Друигор, — сказалАльтал, — но в данный момент у меня связаны руки. Мой глупый братец далГарвину некоторые обязательства, и я не вижу никакой возможности уклониться отних. Когда я вернусь домой, я, наверное, выведу своего братца на задний двор дахорошенько взгрею, чтобы в другой раз помалкивал. А когда я снова буду в Магу,у нас с вами непременно будет что обсудить.

— Буду очень этого ждать, господин…

— Куизо, — наобум сказал Альтал.

— Вы случайно не родственник того соляного торговца изДеики?

— Он приходится двоюродным братом нашему отцу, —не задумываясь ответил Альтал. — Правда, теперь они не разговаривают другс другом. Обычная семейная ссора. Ну что ж, не буду отрывать вас от дел,господин Друигор, так что, если вы меня извините, я пойду сказать пару словэтому пьянице, а затем нанесу визит господину Гарвину и узнаю, сколько семейныхсбережений пустил на ветер мой полоумный братец.

— Так мы с вами увидимся, когда вы в следующий разприедете в Магу?

— Непременно, господин Друигор.

Альтал отвесил легкий поклон и ушел.

* * *

Когда Альтал взломал дверь в погрузочный цех складаДруигора, было уже далеко за полночь. Неслышными шагами он прошел черезпахнущий зерном склад в комнату, где нынешним вечером беседовал с Друигором.Дверь в комнату была заперта, но это, разумеется, не могло ему помешать. Кактолько Альтал проник в комнату, он быстро разжег трут огнивом и засветилстоящую на столе Друигора свечу. Затем он внимательно осмотрел сложный замок,который запирал массивную крышку бронзового сундука. Как обычно, хитроеустройство замка было придумано специально, чтобы запутать того, кто проявитлюбопытство к содержимому сундука. Альтал был неплохо знаком с такимиустройствами, так что всего через несколько секунд замок открылся.

Альтал поднял крышку и запустил руку внутрь — пальцы егодрожали от нетерпения.

Однако никаких монет в сундуке не оказалось. Вместо этого ондоверху был набит бумажными обрезками. Альтал зачерпнул горсть бумажек ирассмотрел их поближе. На них были нарисованы какие-то картинки, но Альталникак не мог понять, зачем они нужны. Он бросил их на пол и зачерпнул ещегорсть. Снова те же картинки.

В отчаянии Альтал пошарил внутри сундука, но его руки ненашли ничего, что напоминало бы деньги.

Все это не имело ни малейшего смысла. Зачем, спрашивается,кому-то понадобилось запирать в сундук пачки совершенно ненужной бумаги?

Примерно через четверть часа Альтал бросил искать. Вкакой-то момент ему захотелось свалить всю эту бумагу в кучу на полу и поджечь,но он почти сразу отверг эту идею. Огонь наверняка может распространитьсядальше, а горящий склад привлечет внимание. Он пробормотал про себя несколькоотборных ругательств, а затем ушел.

Он подумал было вернуться в ту таверну, куда он заходил впервый день своего пребывания в Магу, и сказать пару слов этому болтуну,который с таким воодушевлением рассказывал о содержимом сундука Друигора, нопотом передумал. Остро переживая свои постоянные неудачи, свалившиеся на негонынешним летом, он утратил все свое хладнокровие и был не совсем уверен в том,что сможет удержаться, когда начнет вымещать на ком-нибудь свое горе. При еготеперешнем настроении подобное телесное разбирательство может быть расценено внекоторых кругах как убийство.

В мрачном расположении духа он вернулся в гостиницу, гдеоставил свою лошадь, и остаток ночи провел, сидя на кровати и глядя наединственный клочок бумажки, который прихватил из сундука Друигора. Картинки,нарисованные на этой бумажке, были не слишком красивыми. Какого же чертаДруигору понадобилось держать их под замком? Когда наконец наступило утро,Альтал разбудил хозяина гостиницы и расплатился с ним. Тут он запустил руку вкарман.

— Ах, — сказал он, — чуть не забыл. — Ондостал из кармана клочок бумаги. — Я нашел это на улице. Вы не знаете, чтобы это могло быть?

— Конечно, — ответил хозяин, — это деньги.

— Деньги? Не понимаю. Деньги делают из золота илисеребра, иногда из меди или бронзы. А это просто бумага. Она ведь ничего нестоит?

— Если вы отнесете эту бумажку в казначейство, котороенаходится за зданием Сената, то получите за нее серебряную монету.

— Зачем им это делать? Это же простая бумага!

— На ней есть печать Сената. Поэтому она ничуть нехуже, чем настоящее серебро. Вы что, никогда не видели бумажных денег?

Возвращаясь в конюшню за лошадью, Альтал был совершеннораздавлен сознанием своего полного поражения. Удача отвернулась от него. Этобыло самое плохое лето за всю его жизнь. Очевидно, фортуна не хотела, чтобы онприходил сюда. В этих раскинувшихся по долинам городах были несметныебогатства, но как он ни старался, ему так и не удалось их заполучить. Сев наконя, он продолжал прокручивать в уме эту мысль. Прошлой ночью в контореДруигора у него в руках было больше денег, чем он, наверное, увидит за всю своюоставшуюся жизнь, но он прошел мимо, потому что не разгадал, что непонятныебумажки и есть деньги.

Альтал с сожалением признал, что в этих краях ему делатьнечего. Он родом с границы. А здесь для него все слишком сложно.

Он печально направил коня в сторону центральной рыночнойплощади Магу, чтобы сменять там свою цивилизованную одежду на одеяние, болееподходящее для границы, откуда он был родом.

Торговец одеждой надул его, однако в некоторой степениАльтал был к этому готов. В этих краях ему ни в чем не везет.

И он даже не слишком удивился, когда, выйдя из магазина,увидел, что кто-то украл его лошадь.