Все-таки кенгуру был.

– Ох ты! – озадаченно улыбнулся вошедший – худощавый высокий парнишка лет семнадцати. – Я вас не зашиб? Ради бога, простите, я же не знал…

– Кирюшенька! – радостно всплеснула руками Лидия Васильевна. – Ты все-таки пришел! Ты же на дачу собирался с друзьями!

– Ну что ты, бабуля, какая может быть дача, когда у тебя беда случилась! – Парень обнял старушку и обеспокоено поинтересовался: – Бусина нашлась?

– Да-да, нашлась! Там такой ужас приключился, ты не представляешь!

– С вашего позволения, – Яна, смущенно улыбаясь, попыталась обойти обнявшихся родственников, – мне пора.

– Ой, Яночка, извини, – спохватилась соседка. – Экая я невежливая стала! Знакомьтесь – мой внук, Кирюша. Учится в выпускном классе, в этом году поступать будем! На юриста! Кирюша у нас – отличник, на медаль идет…

Яна едва удержалась от насмешливого «это заметно» – сказывалась усталость. Потому что внук соседки мог бы стать моделью для учебного пособия под названием «типичный ботан».

В позитивном смысле этого выражения – никаких брючек в носочки и босоножек на носки на пареньке не было, как и очков в дурацкой оправе. И застывшего на лице выражения «врежь лоху» тоже не наблюдалось.

Просто парень был таким… чистым, что ли. Светлое лицо, на котором легко читались все его чувства и эмоции, аккуратная стрижка, хорошие джинсы, рубашка поло и самое главное – интеллект и чувство юмора, светившиеся в серых глазах.

Славный парнишка, в общем.

– Бабуль, хватит мне дифирамбы петь, – смущенно улыбнулся парень и протянул Яне руку. – Вы ведь та самая Яна, да? Рад знакомству, Кирилл.

– «Та самая» звучит как-то уж очень загадочно, – усмехнулась девушка, отвечая на рукопожатие.

– А как иначе? Бабулина палочка-выручалочка, незаменимая помощница. Спасибо вам, Яна.

– Да не за что. – Девушка решительно распахнула дверь. – До свидания!

– Всего доброго.

– Я попозже зайду, проведаю тебя, Яночка!

Только не это!

Ни два галлона успокоительного чая, влитых в Яну соседкой, ни ванна с эверестом душистой пены, ни уничтоженная сладкая заначка из морозилки (остаток вкуснейшего торта-мороженого со дня рождения), ни даже просмотр любимого КВН по телевизору – не помогло ни-че-го.

Не удалось до конца смыть, заесть, забыть пережитое. И если собственно жуткую картину в кабинке колеса обозрения Яне еще удавалось как-то завесить маскирующими шторками позитива, то домашняя тапочка, сиротливо лежащая на асфальте, снова и снова маячила перед глазами.

А в ушах звенел страшный крик, нет – вой, нечеловеческий, волчий вой отца девушки.

Всесильного и влиятельного Виталия Жаркевича, одного из столпов, так сказать, общества. Не в общегосударственном масштабе, конечно, но в городе владелец крупнейшей сети автозаправок был очень хорошо известен.

Яне – как меценат. Жаркевич курировал музыкальную школу, в которой когда-то училась его дочь и где подрабатывала Яна. Спонсировал ежегодный детский песенный фестиваль, отправлял победителей за свой счет в парижский Диснейленд.

Само собой, Виталий Жаркевич вовсе не был совсем уж белым, пушистым и образцово-показательным. Бизнес в принципе – во всяком случае, в России – не бывает без подводных камней, которые порой приходится преодолевать на пиратском корабле. А уж бизнес, построенный на углеводородах, и подавно.

Так что хватало в биографии Жаркевича и темных пятен, и врагов тоже хватало. Не зря ведь его служба безопасности считалась одной из лучших в городе.

Вот только не справилась «вся королевская конница, вся королевская рать»…

Не смогли уберечь единственную дочь босса, Лену.

Умницу и красавицу, веселую и смешливую, добрую и отзывчивую, имевшую много друзей, настоящих, искренне любивших девушку.

А еще Лена Жаркевич терпеть не могла светские «рауты» местного бомонда. И сколько папарацци ни гонялись за ней в поисках ну хоть чего-то компрометирующего, жареного, все без толку.

Яна пару раз видела Лену на том самом детской фестивале и даже поболтала минуты две. И послевкусие после той беседы осталось очень приятное: девушка тронула Яну искренностью и простотой.

А еще – поразила красотой. Настоящей, природной, к которой не имел никакого отношения скальпель пластического хирурга. Потому что хирург сконструировал бы идеально правильные черты лица, кукольные, синтетические. А у Лены личико было как раз неправильное. Немного курносый нос, крупноватый рот, густые брови, пушистые ресницы, роскошные волосы цвета спелого каштана, смеющиеся серые глаза…

Там, в кабинке колеса обозрения, ничего этого не было. Вернее, было, но…

Яна не узнала бедняжку, пока не появился Жаркевич.

Насколько девушка поняла из разговора оперативников со следователем, Лена Жаркевич пропала три дня назад. Сидела вечером за компьютером, с кем-то переписывалась. Затем резко засобиралась куда-то, сказала родителям, что сейчас придет, надо срочно отдать флешку подруге. Подруга жила в соседнем доме их хорошо охраняемого жилого комплекса, так что мать волноваться не стала, отпустила дочь спокойно. Отца на тот момент дома еще не было.

Жаркевич вернулся с работы минут через сорок после ухода Лены. И тоже сначала не волновался.

Пока стрелки часов не подползли к одиннадцати вечера.

Стали звонить той подруге и узнали, что Лена к ней не приходила и ни о какой флешке девушка понятия не имеет…

Камеры видеонаблюдения зафиксировали, как Лена выходит из подъезда, бредет – именно бредет, не идет, медленно, еле-еле, словно ноги ее не несут, в сторону парковки. Причем заметно, что девушка время от времени вытирает ладошкой щеки, как будто… плачет?

Подходит к парковке, осматривается. Коротко вспыхивают автомобильные фары, сигналя. Лена вздрагивает, судорожно сжимает руки за спиной и идет к машине, словно обреченный на казнь. Садится рядом с водителем, машина резко газует и уезжает.

Разглядеть, кто был за рулем, не удалось. Сотрудники службы безопасности Жаркевича отдавали запись с видеокамер лучшим спецам, требуя сделать похитителя пригодным для опознания, но увы – ничего не получилось. Даже понять, мужчина это или женщина, не удалось.

Человек, похитивший Лену, был одет в темный свитер, темную глубокую бейсболку, скрывавшую и волосы, и пол-лица, руки прятались в черных кожаных перчатках.

Машину нашли утром, брошенную. Оказалось, ее угнали накануне вечером, перед похищением.

Жаркевич ждал звонка от похитителей, думал, что все ради выкупа. Но никто не звонил…

Через два дня он обратился в полицию.

А через три Лену нашли…

Вернее, то, что от нее осталось. Псих всласть поглумился над девушкой, смерть стала для нее избавлением.