— Подожди! Что ты задумал?

— Увидишь.

Бет нервно переступила с ноги на ногу:

— Нет, я… Ты долго?

— Вероятно, а что?

— Мне нужно… — Она огляделась. — Ну…

До Марка дошло.

— О… А! Ну, ты в океане. Не стесняйся.

Она смерила его взглядом:

— Я не буду писать в воду до тех пор, пока ты тут стоишь. И пока тут лежит косатка.

— Куда, по-твоему, писает косатка, Бет?

— Я не косатка!

— У тебя что, стыдливый мочевой пузырь?

— Ты только все усложняешь, Марк. — Она стала осматривать берег в поисках альтернативы.

— Скажу заранее, что в дюнах небезопасно. Там водятся змеи. Выше по берегу начинается открытая местность, и, вероятно, нам будет безопаснее держаться вместе. Кроме того, плавание тебя освежит.

— О боже… — Она еще раз в отчаянии огляделась, словно от ее сильного желания на пляже мог материализоваться переносной туалет.

Марк стиснул зубы, чтобы не рассмеяться:

— Перестань, принцесса. Когда это ты стала такой церемонной? Чем скорее ты нырнешь, тем скорее все закончится.

— Ты смеешься надо мной?

Он придал лицу нейтральное выражение:

— Об этом я и мечтать не могу.

— Я уверена, что на моем месте ты беспокоился бы точно так же.

— Я был на твоем месте, Бет. Примерно час назад. И я не поднимал шума.

Бет понадобилось две секунды, чтобы понять: Марк не выходил из воды и не снимал гидрокостюма. Она отвернулась от него и косатки и торопливо пошла прочь.

— О боже, до чего мужчины невыносимы!

Марк лишь улыбнулся. Прошедших лет как не бывало.

— Это обычная человеческая потребность! — крикнул он ей вслед, пока она шла по пляжу, а затем начала входить в воду. Он продолжал поддразнивать ее тоном всезнайки, помня, что она ненавидит подобное обращение. — Мы все это делаем.

Излишняя стыдливость Бет напомнила ему о том, какая огромная пропасть всегда существовала между ними.

Когда-то Марк не беспокоился на этот счет. И только в четырнадцать лет он услышал от какого-то благодетеля о социальных различиях между бедняком Маркусом Дунканноном и богачкой Элизабет Хьюз. Но ей не было дела до их различий. Она не обращала внимания на старый-престарый автомобиль матери Марка, изношенные горловины его футболок, которые он носил по два года. Ей было все равно, что она ездила вместе с ним на автобусе. В душе Марк боялся того, что Бет бросит его, как другие, когда закончатся страховые деньги, выплачиваемые после смерти его отца. Но Бет его не бросила.

Она была с ним несколько лет. С другой стороны, в тот день у библиотеки все выглядело более зловещим. Возможно, общение с безотцовщиной вносило в ее жизнь некую интригу. Возможно, Марк тешил ее эго своим интересом к ней. Возможно, она лишь выжидала время, пока не появится кто-то лучше Марка.

Или, возможно, она просто выросла из их отношений.

В возрасте семнадцати лет Марк подумывал о том, чтобы немедленно бросить школу. Так он смог бы зарабатывать больше денег для матери. И потом, ему не пришлось бы ежедневно встречаться с представителями высших слоев общества, к которому принадлежала Бет…

Времена изменились. И вот теперь принцесса средней школы из Пирмонта писает в океан.

Бет зашла в воду по пояс, затем подняла над головой огромный флисовый свитер Марка и медленно присела так, чтобы прохладная вода дошла ей до шеи. Блаженство…

— Отвернись! — крикнула она Марку, находящемуся на берегу. Ее требование было бесполезным, но ей казалось необходимым. Марк был занят косаткой, но Бет была уверена, что его тело сотрясается от смеха.

Отлично. Ему, вероятно, доставляет удовольствие видеть ее в таком положении.

Она зажала свитер в поднятой руке, осторожно расстегнула джинсы другой рукой, непрестанно что-то бормоча себе под нос, и потянула их вниз…

И только после она ахнула, осознав, что ее и Марка разделяет пространство, заполненное чистейшей, прозрачной водой. Джинсы намокли, натянуть их обратно не получится. Итак, выбраться из воды с достоинством ей не удастся.

— Поторопись, Бет! Я тут один работаю, — пожаловался Марк, стоя сбоку от косатки.

Поерзав, Бет высвободилась из джинсов, и они опустились между ее ног на дно. Натянув свитер Марка до середины бедра, она подцепила ногой джинсы со дна, затем взяла их рукой.

Придется выходить на берег в трусиках, которые можно принять за низ от бикини.

Сердце Бет затрепетало, когда она представила себе реакцию Марка при виде ее тощих ног. Десять лет суровых испытаний и оскорблений не принесли пользы ее телу. Выпрямив спину, она пошла по берегу с таким видом, будто заранее запланировала подобный выход из океана. Она положила джинсы на песок рядом с внедорожником, где лежала сумка с продуктами.

Вряд ли Марк обратил внимание на ее длинные обнаженные ноги. Он смотрел куда угодно — на косатку, горизонт, небо, — только не на Бет.

Однако это не помогло ей приободриться.

— Ладно. Я вернулась. Что тут такого срочного?

Он подождал, пока она зайдет за кита, потом поднял на нее глаза и откашлялся.

— Я хочу попробовать прорыть вокруг нее траншею. — Он указал на опасно притихшую косатку. — Если мне удастся обмотать ее канатом, возможно, у нас получится немного ближе подтащить ее к воде.

— Канат выдержит?

— Он выдерживает мой внедорожник, поэтому выдержит буксировку маленького кита.

Бет нахмурилась:

— Окапывать ее безопасно?

— Я пророю траншею спереди нее, потом мы попробуем пропустить канат сквозь песок под ней… — Он жестами объяснил Бет порядок действий.

Бет покачала головой:

— Не получится. Она, должно быть, весит полтонны. Песок под ней слишком спрессован.

Марк посмотрел на Бет с едва заметным восхищением. Ей всегда было приятно доставлять ему радость. Даже сейчас. Но вот он опустил тяжелые веки, взаимопонимание ушло.

— Я об этом думаю. Если мы подгадаем и попробуем пропустить канат за время, пока волна отходит от берега, может получиться. Но нам нужно быть готовыми к приливу.

— Что произойдет тогда?

— Мы попробуем спустить ее на воду.

— Сами? — пискнула Бет.

— Если нам повезет, то прибудут помощники с лодкой и отбуксируют косатку в море.

— А если нам не повезет?

Он внимательно и пристально посмотрел на Бет:

— Если не повезет, мне остается надеяться, что ты сильнее, чем кажешься.