На следующий день Наташе пришлось объясняться с классной руководительницей по поводу прогулов физики, русского языка и литературы. Анастасия Николаевна всегда хорошо относилась к ученице Богучаровой, и ей явно хотелось услышать от девушки версию, которая ее целиком оправдала бы – бывают же прогулы по уважительной причине, такие и прогулами-то не считаются. Школьники – живые люди, всякое случается. Переходный возраст – непростой период. Но Наташе не хотелось ничего придумывать.

– Прогуляла – и все… – тусклым голосом твердила она и смотрела в угол класса, старательно избегая взгляда классной. Что она могла ей сказать? Разве физичка способна оценить степень ее утраты? Да и никто не сможет.

– У тебя что-то случилось, Наташа? – продолжала допрос учительница.

– Ничего не случилось! Можете вы это понять? – все же сорвалась Наташа.

Анастасия Николаевна посмотрела на нее осуждающе, но ничего не сказала, закрыла дневник, в котором, видимо, собиралась написать послание родителям, оставила его на своем столе и вышла из класса.

Наташа с долгим, протяжным вздохом взяла дневник и небрежным движением сунула его в сумку. Она вовсе не была рада тому, что классная решила не извещать родителей о прогулах дочери. Если бы пришлось показать дневник с записью, может быть, Наташа призналась бы во всем, и ей бы помогли. А так… У нее не хватит смелости рассказать маме или отцу о том, что с ней случилось. Бабушке – тем более… Впрочем, бабушка и сама может связать пропажу денег с приходом внучки и тогда… Что тогда? Тогда и придется во всем признаться…

На крыльце школы Наташа увидела Калинина.

– Слышь, Богучарова, тебя, кажись, твой вчерашний приятель дожидается, – тут же выпалил он и мотнул головой вправо.

Посмотрев в заданном направлении, Наташа действительно увидела парня в синей толстовке. Он тут же спрыгнул со спинки скамейки, на которой сидел верхом, и быстрой походкой пошел в глубь сквера, огибающего школу.

– Похоже, он догадался, что я тебя в обиду не дам, – с торжествующей улыбкой сказал Егор.

– А ты не дашь? – изумилась Наташа. – Что-то раньше ты не проявлял такой заботы обо мне!

– Раньше просто ее не требовалось. Тебя ж никто не обижал.

– Ну… вообще-то… да… – вынуждена была согласиться Наташа.

– А кто он такой, Наташка? Вчера ты была явно не в духе. Может, сегодня расскажешь, чего он к тебе пристал?

– Если бы я знала…

– Так уж и не знаешь!

– Честно, не знаю… Не понимаю… Странно все как-то получилось… А рассказывать тебе… Зачем?

– Так… Мы ж друзья!

– Что ты несешь, Калинин? Какие еще друзья? – возмутилась Наташа. – Мы с тобой с первого класса больше десяти слов друг другу не сказали!

– Ошибаешься! – с улыбкой отозвался Егор. – Вчера и сегодня мы очень даже много наговорили! И потом… кто нам мешает подружиться?

– Зачем?! – еще больше удивилась девушка.

– А зачем люди дружат?! Будто не знаешь!!

– Слушай… Ну… иди и… дружи… вон хоть с Демидовичем… – и она махнула рукой в сторону их с Калининым одноклассника Дениса. Тот в этот момент как раз вышел на крыльцо школы, раскрыв дверь ногой, поскольку обеими руками держал толстый пирожок с капустой, от которого со смаком только что откусил кусок.

– Если бы мне это было надо, то, как ты и сама можешь догадаться, я с ним давно уже подружился бы! – многозначительно заявил Егор.

Не подозревающий о том, что речь между Калининым и Богучаровой идет именно о нем, Демидович остановился, дожевал кусок, проглотил его с препротивным булькающим звуком и спросил:

– Че толчетесь-то на проходе?! Людям ходить негде!

Егор несколько отошел в сторону и зло сказал:

– Столько будешь трескать, тебе везде будет места мало!

Демидович, ничуть не обидевшись, пожал плечами, все так же смачно куснул пирожок и быстро сбежал с крыльца, явно демонстрируя одноклассникам легкость движений, которой никак не мешала некоторая его упитанность.

– Ну и чего с таким дружить? – Егор посмотрел вслед Денису с презрением. – У него одна жратва на уме!

– Знаешь, Калинин, у меня тоже много такого на уме, что тебе может не понравиться, – заявила Наташа.

– Разберемся! – Егор отмахнулся от ее слов, как от комара, и добавил: – Пошли, что ли… Я провожу… Мало ли… этот тип где-нибудь притаился и ждет, когда ты останешься одна!

Наташа была вынуждена согласиться с Калининым. Намерения парня с выставки ей были непонятны, а потому пугали. Пусть все-таки Калинин будет рядом. Он здоровый, при нем тот парень к ней точно не полезет. Кстати, значит, вчера она не ошиблась – он действительно проводил их с Егором до подъезда. То есть он знает, где она живет… Теперь точно знает, где учится… Но зачем она ему?

Наташа почувствовала, как во рту онемел язык. Такое с ней всегда случалось во время приступов страха. Вот, например, утром… Калинин же не придет за ней, чтобы отвести в школу, и тогда парень в синей толстовке может сделать с ней все, что хочет. А что он хочет-то? Вчера ему нужна была кукла… Но зачем парню кукла? Он говорил, что у него есть пятилетняя сестренка… Неужели он для нее хотел украсть эту куклу? Прямо какие-то «Дети подземелья»…

– О чем задумалась? – спросил Калинин. – О том придурке?

Наташа кивнула.

– Хочешь, если он появится еще раз, я с ним поговорю… По-мужски… Он отстанет, вот увидишь!

– Может, не появится?

– Сомневаюсь я…

В горле Наташи образовался вязкий ком, который никак не глотался. Ей было по-настоящему страшно.

– Вот если бы ты мне все рассказала, возможно, я знал бы, что стоит сказать тому парню, чтобы он отвалил навсегда, – сказал Калинин.

Девушка еще раз безуспешно попыталась проглотить комок, который разрастался в ее горле, и с трудом проговорила:

– Вряд ли тебе это будет интересно, Егор. Но я подумаю… Ты только приходи к моему дому завтра утром, перед школой.

– Зачем? Расскажешь?

– Возможно… Мы вместе в школу пойдем, а то что-то мне не по себе… Придешь?

– Приду, – согласился Калинин. – Выходи часиков в восемь. И поговорить успеем, и в школу не опоздаем! Договорились?

– Договорились, – согласилась Наташа, огляделась вокруг, парня в синей толстовке не увидела и, несколько успокоившись, зашла в подъезд.

Преследующий ее парень так напугал Наташу, что она никак не могла сосредоточиться ни на упражнении по русскому, ни на задачах по физике. Она откладывала один учебник, открывала другой в надежде, что он отвлечет ее от тяжких дум, но ничего не получалось. Девушка ловила себя на том, что не понимает ни слова из того, что читает. Более того, ей вдруг стало страшно одной в пустой квартире. И боялась она уже явно не парня. Две двери их жилища он, конечно же, не взломает. Да и соседи на шум сбегутся, если он вдруг за такое примется. Что же тогда ее так беспокоит? Она, конечно, со вчерашнего дня не в своей тарелке, но сейчас ее еще липкой паутиной опутал непонятный и какой-то незнакомый страх. Эта новизна неприятных ощущений пугала еще больше.