«…Кандидатура резидента гарантирует невозможность провала…»

Преображенский перечитал абзац и хмыкнул. Довольно смелое утверждение даже для ясновидящего. Впрочем, если дочитать, все становится понятно. И агент, и резидент, и вспомогательные персонажи подобраны так, чтобы ни у кого из вражеской контрразведки не возникло и малейшего сомнения в правдивости их легенд. Да по большому счету никаких легенд у них и нет. Все «играют» сами себя. Разве что с маленьким секретиком. Простенько и со вкусом. Немного смущала степень риска для агента-исполнителя, но если он действительно настолько хорош и психологически устойчив, как утверждает Ван Ли, все пройдет хорошо.

И это значит, что грядущая война не затянется. Именно так, ни больше, ни меньше. От успеха тайной операции, пожалуй, зависел исход всей кампании. Не зря же Ван Ли сосредоточился именно на этой проблеме. Кто лучше него знает, на какую клавишу следует надавить, чтобы прозвучал финальный аккорд пьесы? Никто, в том-то и фокус. Значит, при успешном развитии событий всё начнется и закончится к середине весны, не позже.

Преображенский взглянул на зимний пейзаж за окном и невольно поежился. К середине весны. Скорей бы она началась, весна. Не потому, что сильно охота повоевать, а просто надоела эта стужа.

Пока что весна намечалась, это бесспорно, но намеки были тонкими, можно сказать, сусальными. Холодный ветер гнал тучи, окрашенные в невообразимое количество оттенков серого, а по полям, дорогам и улицам мела хлесткая, злая поземка. Темная, вязкая река лениво ворочалась под толстым льдом, а деревья в парках зябко кутались в снежные «меха». Весенние намеки доходили до жителей столицы только косвенно, в виде удлинения светового дня и редкой капели, робко постукивающей в секунды небесных просветлений.

И все-таки весна была не за горами. Неделя-другая – и белый пейзаж потемнеет, смажется, осядет, потечет, пойдет прорехами – сначала серыми, потом зелеными, и, в конце концов, будет смыт во вскрывшиеся реки и пруды теплыми дождями. Всё это неизбежно, как бы ни желали иного люди. Хотя, кто не желает весны? Только тот, кто ее никогда не видел, не нюхал и не ощущал каждой клеткой тела. Но много ли таких?

«Вообще-то, если задуматься, немало. Например, колонисты на холодной Натали никогда не видели весны и не увидят, если только не обзаведутся дополнительным орбитальным «солнцем». А на Грации царит вечный день, совмещенный с вечным летом. Там хорошо, радостно, но, честно говоря, скучно не меньше, чем на заснеженной Натали. На Гефесте весна укладывается в стандартный час, буквально «щелк!» и «включилось» лето, а на Деа она почему-то как две капли воды похожа на осень, все время пасмурно и промозгло. Или взять Данаю… Хотя, к чему «шарить мыслью по дальнему космосу»? Есть пример «ближнего прицела» – Эйзен. Единственная колония в пределах Солнечной системы, не знающая солнечного света, ни реального, ни искусственного. Все крупные спутники уже сто лет живут в тепле и неге, а на этой жестянке, говорят, даже в элитных отсеках температура не поднимается выше семнадцати градусов. И ведь не такая это затратная статья – покупка и содержание орбитального рефлектора. На Ганимеде, Европе и Каллисто с запуском искусственных солнышек просто рай образовался. Титан, конечно, вещь в себе, но и он неплохо существует. Даже Тритон процветает! А Эйзен, как черепаха в скорлупе. Почти малая планета по размеру, а ни «спутника-солнца» у него, ни атмосферы. Вся жизнь внутри, а снаружи только причалы, да коммуникации. Ну и что какому-нибудь Гансу Мюллеру с Эйзена восторги землян по поводу весеннего пробуждения природы? Пустой звук, да и только.

Пустой звук… это верно. А вот для землян думы гипотетического Ганса отнюдь не пустой звук и не предмет гадания на кофейной гуще. Нам желательно точно знать, что он думает о жизни, о чем мечтает, какую идею вынашивает? А ведь вынашивает! Иначе Великий Князь Гордеев не стал бы менять правила игры «в разгар сезона» и отрывать своих «назначенцев» от текущих дел. У Гордеева насчет опасности с Эйзена есть точные разведданные, полученные по особым каналам, и скорее всего подтвержденные всё тем же Ван Ли. Что-то там зреет, какая-то крупная неприятность, но вот какая? Как это узнать, если проклятущие гестаповцы ни одного чужака и на пушечный выстрел к своему городу не подпускают. Даже торговые площадки у них вынесены на космические платформы и на внешние причалы спутника-кольца. Ни бизнесменом, ни дипломатом внутрь города не проберешься. А пробраться надо ну просто край! Иначе можно опоздать. Тревожны аналитические данные по Эйзену, ох тревожны. Прав Ван Ли. Да и Гордеев прав, что старую команду под ружье поставил, пришла пора, пусть это пока и не слишком заметно…»

Преображенский еще раз обвел взглядом панораму мерзнущей Москвы и прошел к письменному столу. Привычка работать с документами, сидя за столом, сформировалась за годы правления на Каллисто. Не исчезла она, и когда Преображенский был временно призван Великим Князем на службу в Генштаб. Здесь действовало распоряжение, позволяющее офицерам использовать программу «персональный виртуальный офис», грубо говоря – трудиться, где и когда угодно, даже сопя в подушку на диване, но Павел Петрович был не склонен поддаваться соблазнам. Это, конечно, приятно и удобно – работать там, где тебе хочется, имея при этом свободные руки и почти не тратя лишнего времени на дорогу до конторы, но имелась одна загвоздка: «офис» подходил исключительно для рутинной работы. А в Главном Разведуправлении Генштаба Вооруженных Сил ОВК рутину следовало еще поискать. Что ни день новые «обстоятельства», ЧП или «вводные сверху», и все требуют тщательного обдумывания, а затем немедленных, но главное – неординарных решений. За три месяца введения в курс дел князь Преображенский перелопатил столько информации, сколько на спокойной Каллисто не найти при всем желании. За все восемь лет правления, с момента окончания Пятой Космической и до нынешней секретной мобилизации, Павел ни дня не работал в таком напряженном режиме. Взять хотя бы главную на сегодня проблему Эйзена. Она требовала настоящего мозгового штурма с последующим принципиальным решением: бить или не бить. Какой уж тут «офис»?

Преображенский открыл файл с пометкой «Совершенно секретно» и пролистал план операции «Буревестник». Подполковник Ривкин, начальник аналитического отдела, дал обильную пищу для размышлений. Менять план секретной операции в связи с новыми сведениями не требовалось, но кое-какие мероприятия провести стоило.

Но сначала следовало поговорить с разведкой. Корабль-невидимка полицейской армии «Беркут» с группой наблюдателей на борту висел в точке «Икс» уже неделю. Рапортовали разведчики ежедневно, но ничего нового в их донесениях не содержалось. Обычная картина, которую можно было увидеть и с дальних подступов к Эйзену, не вторгаясь в его условное орбитальное пространство.

Гигантский космический город походил на огромный грецкий орех, только с угловатыми контурами «извилин» и лабиринтов глубоких «каньонов» между ними. Резкие космические тени подчеркивали сложный «рельеф» внешней поверхности города, заодно создавая дополнительную маскировку в виде ложных «каналов». Завершенность картине придавало опоясывающее город кольцо, наподобие кольца вокруг Сатурна, только чуть толще, и связанное с «планетой» штангами-тоннелями транспортной системы. Все отсеки кольца были отданы под причалы. Имелись порты и на основном корпусе города-станции, но к выносным причалам Эйзена подходили торговые суда и пассажирские лайнеры, а из шлюзов внутренних промышленных секторов отбывали грузовики с продукцией литейных цехов и других филиалов корпорации «РУСТ». В любое время бортовых суток движение на всех этих рейдах было достаточно плотным, а по ближней орбите гигантской станции постоянно курсировали еще и военные катера.