– Не понял юмора, Стас? – Толя продолжал улыбаться во всю пасть, дразнясь белоснежными зубными имплантантами. – Ты че, друг? Обдурил меня и продолжаешь горбатого лепить?

– Ой, ой, ой! – Я театрально скривился. – Тебя обдуришь! Скажи еще, что вчера мне позвонила не твоя «шестерка», и что шутку с заказчиком рекламы, банкиром по фамилии Иванов, придумал не ты!

– Погодь, Стасик. – Толя умерил свою поросячью радость от нашей встречи и жестом предложил присесть на стул возле полированного столика. – Давай разберемся.

– Только не надо меня грузить, господин Иванов! – беззлобно перебил я старинного приятеля, усаживаясь.

– Погодь! – Анатолий сел рядом. Стул под ним застонал. – Погодь, Стас. Мне сегодня с утреца звякнул на сотовый какой-то хрен с горы и сказал, что если я намерен подписать договор с китайцами, то узкоглазые нарисуются часиков около четырнадцати в двадцать пятом номере этого сраного санатория. Я бросаю все дела, мчусь сюда и ровно в одиннадцать десять вижу твою патлатую рожу!

– Ага! – Я понимающе улыбнулся. – Сейчас ты скажешь, что сегодняшний утренний звонок организовал я!

– А кто же еще? – Толик талантливо отыграл искреннее удивление.

– Ладно, Толя! – скорчил я ехидную рожу. – Не пойму, на фига ты продолжаешь ломать комедию, но, ежели желаешь, могу рассказать, как все было на самом деле.

– Расскажи, будь любезен. – Анатолий достал из кармана брюк серебряный портсигар, извлек из него тонкую сигарету и полез в другой карман за зажигалкой.

– Полагаю, дело было так... – Я закатил глаза и заговорил голосом Василия Ливанова в роли Шерлока Холмса. – Полагаю, ты, Анатолий, где-нибудь в ночнике, то бишь в ночном клубе, снял чувиху из моей тусовки... Пардон, скорее всего не ты снял, а тебя сняли... но это уже детали, это не существенно... От вышеупомянутой чувихи, художницы либо актрисульки, что, впрочем, тоже не суть важно, ты, Толя, случайно узнал о рекламщике по кличке Седой, который ищет выходы на банкира, желающего заказать оригинальный видеоролик. Дальше – совсем просто. Ты вспомнил про старого друга с седыми волосами, не чуждого киноискусству, разыскал в старинной записной книжке номер моего телефона...

– Погодь, Стас! Тормози! – Толя помрачнел. – Про китайцев ты, правда, не в курсе?

– Окстись, Толик! – возмутился я. – Какие китайцы, я тебя умоляю!

– Слух о китайских коммерсантах с позапрошлой пятницы циркулирует в деловых кругах, – терпеливо объяснил Анатолий. – Никто их не видел, но все только о них и говорят. Говорят, китайцы готовы отпускать крупные партии канцелярских принадлежностей за рубли с оплатой по реализации. Я оповестил всех, кого мог, о своем интересе к этой сделке, просил вывести меня на инкогнито из Пекина, и вот сегодня утром позвонили...

В дверь постучали. Толик замолчал, вопросительно взглянул на меня. Я пожал плечами, мол, бог его знает, кого черт принес, но это не ко мне.

– Войдите! – выкрикнул Толик и затушил в пепельнице скуренную до половины сигарету.

Скрип двери, шаркающая поступь по половицам, и на пороге комнаты возникает тощая длинноногая фигура типичного уркагана. На вид блатному лет пятьдесят. Рыжая трехдневная щетина торчит пучками на впалых щеках. Глаза посажены глубоко и зло смотрят исподлобья. Стрижен коротко и неаккуратно. На худых плечах, как на вешалке, болтается серый, безликий пиджак, под ним клетчатая, расстегнутая до пупа рубаха. Грудь украшает татуировка – синий православный крест. Пальцы пепельно-голубые от татуированных перстней. Из-под жеваных коричневых брюк выглядывают воскового цвета стопы, обутые в потасканные сандалии.

В первую секунду после появления в гостиничном люксе ярко выраженного уголовного элемента я подумал, что он явился по мою душу. Покалеченные ребята в электричке, молодая уголовная поросль, и сей татуированный дядька, безусловно, порождены перегноем на разных грядках, однако родом они с одного и того же огорода... Хотя как мог меня отыскать крестный папа молодых гопников, ежели таковой у них и имеется? Да никак!

– Вы к кому? – строго спросил уркагана Толик, выпятив пузо и напустив на себя важный вид. Учитывая наличие красного галстука, Толя сразу же стал похож на сердитого племенного индюка.

Урка с полным безразличием отнесся к строгому тону господина Иванова, длинно, сквозь зубы сплюнул и ответил на вопрос Толика вопросом:

– Жбан где?

– Жбан? – Толик повернул свою большую прилизанную голову в мою сторону. – Стас, ты знаешь, где Жбан?

Я отрицательно помотал головой.

– Милейший, – Анатолий одарил урку самым презрительным взглядом из тех, что имелись в его новорусском арсенале, – мы не знаем, ни где находится ваш Жбан, ни кто он такой, и, что характерно, знать не желаем. Будьте так любезны, покиньте помещение!

Татуированный визитер проигнорировал просьбу убраться восвояси. Стоял и смотрел на меня. Вернее, даже не смотрел, а рассматривал.

– Эгей, Синяк! Я, кажется, к тебе обращаюсь. Давай, вали отсюда! – Толик часто задышал, побагровел и еще более стал похож на индюка. На индюка с пудовыми, угрожающе сжимающимися кулаками.

Урка и ухом не повел. И даже глаз в Толину сторону не скосил. Изучал мою внешность, как режиссер на кинопробах изучает кандидата на роль главного героя.

– Ну, видит бог, я предупреждал! – Толик медленно встал со стула, передернул могучими плечами.

– Стас Лунев? – холодно спросил меня урка, по-прежнему игнорируя Толика.

– Да, Стас Лунев... – ответил я растерянно.

– А он – Толя Иванов, точняк? – Урка, не глядя, ткнул в сторону Толика корявым пальцем. Я утвердительно кивнул.

– Расслабься, Толян, – посоветовал урка с прежним безразличием в голосе. – Я и раньше тебе, жиртрест, юшку пускал, и сегодня, надо будет, отметелю.

Шаркающей походкой уркаган подошел к столу, выдвинул стул, уселся на краешек.

– Сядь, Толян, не отсвечивай. – Татуированные пальцы извлекли из пиджачного кармана пачку «Беломорканала» и разовую зажигалку. – Что за понты, мужики?.. Да сядь ты, фраер, утомляешь!

Толик шлепнулся толстой попой на многострадальный стул, отозвавшийся деревянным жалобным стоном. «Новый русский» с отвисшей челюстью – зрелище редкое. К сожалению, я не мог им, сим эксклюзивным зрелищем, сполна насладиться, ибо всецело отдался созерцанию таинственного уголовника.

– Что за понты? – продолжил вещать урка, закуривая. – Не, в натуре, не въезжаю, что за понты?

– Слышишь, земляк, – заговорил я ласково. – Откуда ты знаешь, как нас зовут?

– Стас, хорош понтоваться! – Впервые в речах нежданного гостя из зоны проявилась эмоция. Искренняя, неподдельная обида. – Колись лучше, кто заместо Жбана маляву чирикал и за каким хером весь этот цирк?!

– Захар? – тихо произнес Толик, уткнувшись брезгливым взглядом в уголовную рожу.