– Извини, что пнул, – смущенно пробормотал Теламон.

– А ты извини, что чуть не утопил, – отозвался Гилас.

Теламон фыркнул.

– Что у тебя с рукой?

– Из лука подстрелили, – ответил Гилас.

Самодельная повязка слетела во время драки, и рана невыносимо саднила.

– Больно? – спросил Теламон.

Гилас плеснул ему в лицо водой.

– А сам как думаешь?

Теламон усмехнулся и окатил его брызгами в ответ. Потом вдруг вскочил и заторопился.

– Пошли. Останавливаться на одном месте опасно.

Похоже, для Теламона само собой разумеется, что расхлебывать эту кашу они будут вместе. Гилас хотел поблагодарить его, но подходящие слова не шли на ум.

С Теламоном он подружился еще четыре лета назад, но виделись мальчики только тайком: отец Теламона запретил сыну приближаться к Чужакам. И все же Теламону иногда удавалось потихоньку ускользнуть и навестить Гиласа и Исси так, чтобы об этом никто не узнал. Но он каждый раз мучился от угрызений совести. Еще бы, нелегко обманывать отца.

Поначалу Гилас относился к новому знакомому с подозрением. Зачем богатому мальчишке приятель-Чужак? Но скоро понял: Теламон просто нуждается в друге, вот и все.

Они отличались друг от друга, будто ночь и день. Возможно, именно поэтому так хорошо дополняли друг друга. Прежде чем что-то предпринять, Теламон тщательно обдумывает все варианты и только потом принимает решение. Гилас же соображает быстро, а действует еще быстрее. Иначе Чужаку не выжить. Теламон неукоснительно следует воинскому кодексу чести. Гилас только посмеивается над этими правилами, хотя в глубине души его манит все, связанное с жизнью воинов. Но главное – у Теламона есть отец, которого он любит и почитает. Гилас даже вообразить не может, каково это. Своего отца мальчик не знает, а почтения ни к кому из знакомых не испытывает.

Так они общались четыре года, и все это время им удавалось сохранять дружбу в секрете. В тайну посвятили только Исси, но она Теламона обожает. Вместе выстроили первый плот, научились плавать. Как-то раз Теламон спас Гиласа от разъяренного быка, а Гилас вытащил Теламона из логова потревоженной львицы. Будучи старше Гиласа на год, Теламон отличается более крупным телосложением – и неудивительно, ведь мясо он ест гораздо чаще. Зато Гилас знает больше хитрых уловок, полезных в драке. Теламону ужасно не нравится, что друг ворует. Говорит, кража не благородное дело. И все-таки ни разу не выдал Гиласа и ни разу не подвел.

Но теперь, глядя на Теламона, проверявшего, сильно ли пострадала колесница, Гилас как никогда ясно осознал, какая глубокая пропасть разделяет его и друга.

Теламон – сын Вождя, его статус сразу бросается в глаза. Рукава и подол туники украшены алой каймой, высокие сапоги до блеска натерты маслом – так же, как и висящие на поясе ножны кинжала. Длинные темные волосы заплетены в косы, на концах маленькие глиняные диски, чтобы пряди не расплетались. С запястья свисает личная печать из отполированной красной яшмы. На ней вырезан крошечный кабан со вздыбленной щетиной на загривке. Печать Теламону подарил отец, когда сыну весной исполнилось тринадцать лет и он впервые пошел на кабанью охоту. Юный воин должен смастерить себе шлем своими руками, а для этого нужно добыть достаточное количество кабаньих клыков. Одного кабана Теламон убил, осталось еще одиннадцать. Гилас помог бы другу, но Теламон не разрешил: чтобы стать настоящим воином, надо все делать самому.

– Может, хоть ты знаешь, что творится у нас в Горах? – спросил Гилас. – Чем Воронам помешали Чужаки?

– Каким еще Воронам? – удивился Теламон.

– Черным воинам! Почему эти разбойники нападают только на нас, а остальных не трогают?

Теламон нахмурился:

– Кто ж их знает? Только услышал, помчался в Горы. Хотел предупредить, отыскал вашу стоянку…

– Они убили Брыся.

– Знаю, видел. Я его похоронил. Не представляешь, что я пережил. Боялся, вас двоих тоже прикончили. Хорошо, что заметил твои следы. Правда, быстро потерял. Тогда пошел по следу Исси…

– Значит, убежала? – не выдержал Гилас.

– Направлялась на запад, но потом я опять сбился со следа.

– На запад? А я ее на востоке ищу! Думал, спустилась к деревне или пошла искать тебя.

– Не волнуйся, найдем мы твою сестру. Ничего с ней не случится.

– Исси всего девять лет!

– За девчонкой гоняться не станут.

– Зачем они вообще за нами гоняются?

– Сказал же – не знаю!

– Как это не знаешь? – разозлился Гилас. – Твой отец – самый могущественный человек в Ликонии!

– Гилас…

– Ты сын вождя! Между прочим, вождь обязан защищать свой народ! А он сидит сложа руки!

Теламон недобро прищурился.

– Думаешь, ты умней вождя?

– Выходит, он только деревню охраняет? А Чужаки пусть как-нибудь сами выкручиваются?

– Мне показалось, или ты осуждаешь моего отца? – спросил Теламон.

Красивое лицо друга застыло, точно маска. Пальцы сомкнулись на рукоятке кинжала.

Гилас знает: для Теламона нет ничего важнее чести. Друг не колеблясь отомстит любому, кто осмелится марать доброе имя семьи.

– Нет, – с досадой произнес Гилас. – Тебе показалось.

– Я рад, – холодно ответил Теламон.

Друзья обиженно умолкли. Теламон отошел к лошадям, чтобы проверить, не застряли ли у них в копытах камни. Гилас остался сидеть на берегу. Если Теламон дуется, то это надолго. Ни за что не станет мириться первым. Может, показать ему бронзовый кинжал? Нет, тогда придется объяснять, что оружие краденое, и рассказывать, как спрятал кефтийца в деревенской гробнице. У добропорядочного Теламона глаза на лоб полезут.

Вместо этого Гилас окликнул друга и попросил одолжить нож. Ни слова не говоря, Теламон кинул приятелю кинжал. Гилас отрезал от туники полоску ткани на новую повязку. Сорвал пару листьев чистеца, пожевал, чтобы дали сок, приложил к ране и привязал самодельным бинтом из ткани. Подошел к колеснице и вернул кинжал Теламону. И снова тот ничего не сказал.

Молчание слишком затянулось. Гилас решил его нарушить.

– Так вот они какие, лошади.

Теламон хмыкнул.

На Горе лошади не водятся. Гилас видел этих зверей только издали и даже не подозревал, какие они высоченные. У той, что ближе к нему, шерсть лоснящаяся, каштановая, а грива черная, как сосновая смола. Гилас хотел погладить диковинного зверя, но тот угрожающе пригнул уши и едва не цапнул мальчика за руку. Зато второй конь оказался дружелюбнее – потерся носом о грудь, подул в ухо. Добрые темные глаза большие и влажные, как сливы, но зверь отнюдь не безобидный – шея на ощупь крепкая, мускулистая.