Была ли это печаль об отсутствующем хозяине? Или инстинкт, предвещавший сотню опасностей далекого путешествия? Было ли то предчувствие грядущей опасности? Моряки склонялись к последнему и всерьез верили, что пес – сам дьявол на четырех лапах.

Пен, человек жесткий и грубый, как-то раз бросился на пса, чтобы его поколотить, и упал на шпиль так, что разбил себе череп. Посчитали, что этот случай – на совести ни в чем не повинного «дьявольского» животного.

Клифтон, самый суеверный из всего экипажа, заметил, что, находясь на юте, собака постоянно бродит на наветренной стороне. Позже, когда бриг уже вышел в море и ему приходилось лавировать, странное животное после каждого поворота меняло место, но упорно держалось наветренной стороны, словно настоящий капитан.

Доктор Клоубонни, который своей кротостью и приветливостью, казалось, мог бы смирить тигра, старался задобрить собаку, но безуспешно – и только даром потратил силы и время.

Неприветливое животное, более того, не отзывалось ни на одну из кличек. Наконец, устав, матросы стали называть ее Капитан. Тем более что собака казалось, прекрасно знала морские порядки. Должно быть, она уже бывала в плавании, и, быть может, не в одном.

Теперь становилось ясно, что заставило боцмана дать тот самый шутливый ответ приятелю Клифтона, и не удивительно, что большинство матросов приняло его всерьез. Некоторые, правда, улыбались, вспоминая эти слова, однако тайком допускали, что в один прекрасный день собака примет человеческий образ и по бригу разнесется громкая команда капитана.

Ричард Шандон перед отплытием не испытывал дурных предчувствий, но начало плавания не обошлось без новых странностей. За день до отплытия, 5 апреля, вечером, он беседовал с врачом, Уоллом и Джонсоном в кают-компании.

Все четверо выпили уже по десятому стакану грога, вероятно последнему на неведомо долгий срок – ведь, как значилось в письме капитана с требованиями к экипажу, все его члены, от самого капитана до кочегара, должны были быть людьми воздержанными. То есть на борту не должны были пить ни вина, ни пива, за исключением тех случаев, когда на это прямо указывали бы предписания врача – то есть исключительно во время болезни.

Уже почти час разговор шел об отплытии. Если инструкции капитана будут выполняться так, как ранее, то Шандон на следующий день должен будет получить письмо с последними приказами.

– Если в письме, – проговорил Шандон, – не будет названо имя капитана, то по крайней мере, должно быть указана цель путешествия. Иначе как мы сможем направить судно в верную сторону?

– На вашем месте, первый помощник, – нетерпеливо ответил доктор Клоубонни, – я вышел бы в море в любом случае, даже если бы не дождался письма. Ведь оно может догнать нас в дороге.

– Вы уверены, доктор? Но в какую сторону нам следовало бы поплыть, какую часть света исследовать?

– Северный полюс, конечно! Странный вопрос… В цели путешествия никаких сомнений.

– Нет, сомнения есть! – возразил Уолл. – Почему бы не к Южному полюсу?

– К Южному? В антарктические воды? – с насмешкой переспросил доктор. – Никогда! Разве нашему капитану пришла бы в голову идея перейти на бриге всю Атлантику?! Трудно представить себе подобную нелепицу, мой дорогой Уолл.

– Допустим, что на север, – примирительно сказал Шандон. – Но ответьте мне, доктор, куда именно? На Шпицберген? В Гренландию? На Лабрадор? В Гудзонов залив? Если все дороги ведут к одной цели, то есть к непроходимым льдам, и дороги эти столь многочисленны, и я хотел бы знать больше, чтобы решить, какую из дорог выбрать. На этот вопрос у вас, доктор, тоже готов для меня ответ?

– Нет, – ответил тот с досадой, – но если вы не получите новое письмо, что вы будете делать?

– Я ничего не буду делать – буду ждать.

– Вы не выйдете в море? – воскликнул доктор, в отчаянии опрокинув стакан.

– Нет, конечно.

– Самое мудрое решение, – мягко заметил Джонсон, доктор же, не в силах усидеть на месте, стал прохаживаться вокруг стола. – Да, мудрое, но если ждать слишком долго, это будет иметь плачевные последствия: во-первых, сейчас благоприятный сезон, и если мы отправимся на Север, то должны воспользоваться таянием льдов для пересечения пролива Девиса. Во-вторых, команда все больше волнуется. Друзья подбивают наших матросов оставить бриг, и если им это удастся, то судьба сыграет с нами злую шутку.

– Да, могу сказать то же самое, – сказал Джеймс Уолл, – если начнется паника, мы останемся без матросов. И я не уверен, сэр, что вы сможете набрать новый экипаж.

– Но что же делать? – воскликнул Шандон.

– То, что вы уже решили, – пожав плечами, ответил доктор. – Ждать, но ждать до завтра. Не вынуждать матросов менять решение. Капитан до сих пор выполнял обещания с завидной регулярностью, нет никаких оснований полагать, что в дальнейшем что-то изменится, и мы не узнаем в скором времени нашего назначения. Я не сомневаюсь ни минуты, что завтра мы под парусами будем пересекать Ирландское море. Кроме того, друзья мои, я предлагаю поднять последний стакан грога, чтобы наше счастливое путешествие, которое начинается несколько необычно, но с такими моряками, как вы, имело тысячу шансов закончиться хорошо.

И все четверо чокнулись в последний раз.

– Теперь, сэр, – Джонсон обратился к Шандону, – если вы позволите, у меня есть для вас несколько советов. Начните готовиться в отплытию. Экипаж должен верить, что вы знаете, что делаете. Придет завтра письмо или нет, снимайтесь с якоря. Но машину не запускайте. Ветер, должно быть, установился, не будет ничего сложного в том, чтобы спуститься по течению. Пусть на борт взойдет лоцман, во время прилива нужно выйти из доков, обогнуть Беркенхедский мыс и выйти в море. Наши люди больше не будут иметь никакого общения с землей, и когда это чертово письмо наконец прибудет, оно найдет нас на рейде так же легко, как и в любом другом месте.

– Умно, мой храбрый Джонсон! – сказал доктор, обращаясь к старому моряку.

– Так тому и быть! – кивнул Шандон.

Затем все вернулись в свои каюты и в беспокойном сне забылись до восхода солнца.

На следующий день с первой почтой на адрес помощника капитана Ричарда Шандона не пришло ни единого письма.

Тем не менее он педантично закончил все приготовления к отплытию, и эта новость сразу же разнеслась по Ливерпулю. Как мы уже знаем, огромное количество зрителей бросились к берегу, чтобы увидеть, как «Вперед» покидает доки Нью-принц.

Многие из них поднялись на борт брига, который обнять в последний раз товарищей или попытаться удержать, иные – чтобы взглянуть на странный корабль, кто-то – чтобы узнать, наконец, цель плавания… И все они были недовольны, что помощник капитана еще более молчалив и более сдержан, чем обыкновенно.

У него были веские причины для этого.

Пробило десять. Затем одиннадцать. Прилив должен был начаться ближе к часу пополудни. Шандон, стоя в верхней части кормы, раз за разом бросал тревожный взгляд на толпу, пытаясь найти в ней человека, который разрешил бы его сомнения. Но напрасно! Матросы брига молча выполняли приказы, не спуская с него глаз, по-прежнему ожидая знака, который все не приходил.