При виде мужчины в коридоре, которому по­мощь уже не требовалась, Трухарт ощутил спазм в животе и шум крови в голове. Это был страх. Да, он очень испугался. Но долг велел ему войти в откры­тую дверь, откуда доносились крики.

А что потом?

«Полиция! Немедленно бросьте оружие!» – крикнул он. Парализатор был у него в руке. Он вы­тащил его по пути наверх. Мужчина – Луи Когберн – повернулся к нему с окровавленной битой в руке. Маленькие глазки были почти незаметны на худощавой физиономии, красной от гнева и чужой крови.

Более темная и свежая кровь текла у него из но­су. Имеет ли это значение?..

Безумец в шортах двигался быстро, как молния. Бита опустилась ему на плечо, и он едва не выронил парализатор. Потом Луи Когберн повернулся к пла­чущей беспомощной женщине и снова взмахнул би­той, чтобы нанести смертельный удар. И тогда он выстрелил.

Когберн вздрогнул, его красные от злобы глаза расширились, тело задергалось, как марионетка на веревочке. Выбежав в коридор, он рухнул замертво лицом вверх, глядя в потолок своими жуткими крас­ными глазами.

«Сегодня я убил человека…»

Трухарт зарылся лицом в подушку, пытаясь ото­гнать преследующие его видения и оплакивая мерт­веца.

* * *

Утром Ева позвонила главному медэксперту Моррису, но ей пришлось оставить сообщение на автоответчике. Пытаясь говорить не слишком сер­дито, она сообщила, что в случае надобности вы­кроит время и приедет в морг поговорить с ним лично. Собственно, именно это Ева и собиралась сде­лать, а заодно еще раз взглянуть на тело Когберна.

После этого Ева скрепя сердце позвонила Дону Уэбстеру в БВД. На сей раз она не стала скрывать недовольство, оставляя сообщение.

– Очевидно, крысиное бюро еще спит? А насто­ящие копы уже на службе. Загляни ко мне, когда явишься на рабочее место, чтобы портить жизнь коллегам.

«Возможно, не стоило его раздражать», – поду­мала Ева, отключая связь. Хотя, если бы она гово­рила более любезно, он бы понял, что ей от него что-то нужно.

– Лейтенант. – Трухарт стоял в дверях с фураж­кой в руке. – Вы посылали за мной?

– Да, Трухарт. Входите и закройте дверь.

Поскольку Ева была офицером, ведущим следст­вие, она не нарушила правила, вызвав его к себе до тестирования.

– Садитесь, Трухарт.

Молодой полицейский, как и ожидала Ева, вы­глядел бледным и изможденным. Даже сидеть он умудрялся по стойке «смирно». Взглянув на него, Ева тяжело вздохнула и налила две чашки черного кофе.

– Ночь была скверной?

– Да, сэр.

– День будет еще хуже. Тестирование – не про­гулка по пляжу.

– Да, сэр, я об этом слышал.

– Вам лучше приготовиться. Смотрите на меня, когда я говорю с вами, полисмен!

Ева произнесла эти слова отрывистым тоном приказа. Трухарт послушно поднял голову и попы­тался сфокусировать взгляд усталых глаз.

– Так-то лучше. Надеюсь, вы помните, что на­дев униформу, получив значок и право носить ору­жие, вы принимаете на себя всю ответственность, которую налагает служба. Уничтожение вами Луи Когберна было оправданно?

– Я не…

– Да или нет? Третьего не дано. Использование оружия было необходимым?

– Да, сэр.

– Если бы вы сегодня оказались в такой же си­туации, то снова прибегли бы к оружию?

Трухарт вздрогнул, но кивнул.

– Да, сэр.

– Это самое главное. – Ева передала ему ко­фе. – Держитесь сути дела, и вы выдержите тести­рование. Главное, не пытайтесь никого перехит­рить – у вас для этого кишка тонка. Отвечайте точно и правдиво. А на каждый вопрос об использо­вании оружия говорите, что вынуждены были это сделать ради сохранения жизни гражданского лица и вашей собственной.

– Да, сэр.

– Господи, Трухарт, до чего же вы послушный! На каком расстоянии вы находились от жертвы в момент выстрела?

– Я думаю…

– Не думайте. Отвечайте.

– Шесть футов. Может быть, пять с половиной.

– Сколько выстрелов вы произвели?

– Два.

– Во время столкновения ваше оружие… вступа­ло в прямой контакт с жертвой?

– Контакт? – Трухарт выглядел озадаченным. – Нет, сэр. Он отскочил от меня, когда я выстрелил, а потом повернулся и снова бросился ко мне. Тогда я выстрелил вторично.

– Что вы сделали с незарегистрированным ору­жием?

– С чем?! – На его лице отразилось изумление, потом оно порозовело от негодования. – Сэр, у ме­ня никогда не было незарегистрированного оружия! Только парализатор, который я имею право носить и который вы изъяли на месте преступления как ве­щественное доказательство. И меня возмущает…

– Бросьте. – Ева откинулась на спинку стула. – Я очень удивлюсь, если вам не зададут этот вопрос на тестировании. А уж БВД точно его задаст. Так что приберегите ваше возмущение для них. Выпейте кофе, Трухарт.

– Да, сэр. – Он взял чашку, сделал глоток, и у него сразу же перехватило дыхание. – Это не кофе!

– Это настоящий кофе. Крепче, чем вегетариан­ская бурда из наших автоматов, верно? Сегодня вам не помешает встряска. Слушайте внимательно, Трой. Вы хороший коп и со временем станете еще лучше. Лишить человека жизни всегда нелегко. Мы не можем вести себя после этого так, словно при­хлопнули муху, иначе окажемся слишком похожими на тех, с кем призваны бороться.

– Лучше бы я нашел другой способ…

– Другого способа не было – не забывайте об этом. Чувствовать вину на вашем месте вполне есте­ственно. Но при этом нужно оставаться уверенным, что вы сделали то, что должны были сделать в сло­жившихся обстоятельствах. Если они увидят, что вы в этом не уверены, то сдерут с вас шкуру, как лео­пард с газели.

– Я действительно должен был это сделать. – Трухарт держал кофейную чашку обеими руками, словно боясь, что она выскользнет. – Прошлой ночью я сто раз заново прокрутил в голове все про­исшедшее, лейтенант, и понял, что иного выхода не было. Если бы я не выстрелил, он бы убил и эту женщину, и меня. А возможно, и еще кого-нибудь, попавшегося ему на пути. Но я допустил ошибку. Даже две. Я должен был вызвать подкрепление, прежде чем войти в дом, и официально уведомить о случившемся, прежде чем звонить вам.

– Да, вы допустили ошибки, – кивнула Ева, до­вольная тем, что он тщательно проанализировал си­туацию. – Конечно, вам все равно пришлось бы стрелять, но ошибки есть ошибки, и вам придется за них ответить. Кстати, почему вы не вызвали под­крепление?

– Мне показалось, что женщине угрожает непо­средственная опасность. Поднимаясь, я кричал, чтобы кто-нибудь набрал 911, но на самом деле я должен был сделать это сам. Ведь если бы я не сумел остановить нападающего, еще несколько жизней могло быть потеряно.