полу, прислонившись к глазку: тихо. «Просто надо заснуть, и все исчезнет. Господи, помоги мне!» Она поднялась в пролет между этажами и села у батареи в закутке. Здесь было тепло. Она смотрела прямо перед собой, погрузившись в тягостные мысли. Они поглотили ее целиком, затуманивая голову, и под их тяжестью она прислонилась к стене и, закрыв глаза, подумала о профессоре. «Как же мне выйти из замкнутого круга, как перестать проваливаться в мир, где я все еще замужем, и рассеять пыль? Что делать?»

Она проснулась от того, что больно ударилась головой о батарею. Потирая лоб, она поднялась на ноги и спустилась к двери квартиры: может, он уже успокоился и впустит ее в дом? Постучала — тишина. Постучала снова — ни звука. Застучала в дверь кулаками и схватилась за дверную ручку, чтобы и ею подергать как следует. А дверь открылась. Осторожно шагая внутрь, она позвала мужа, но ей никто не ответил. С робкой надеждой в сердце она включила свет и оглянулась — от радости ее чуть не разорвало: «Это моя квартира! Обои, светильники, — она прошла в гостиную, — мебель, шторы… Все мое! Я проснулась! Проснула-а-ась! О, вот и телефон на столике!»

Не мешкая, она набрала профессора и, натолкнувшись на автоответчик, оставила сообщение. «Теперь задача — не заснуть и дождаться утра и его ответа. Я ведь хотела прогуляться… А вдруг там снова ничего? Вернее, она?..»

Она ходила по квартире, любовалась обстановкой, рукой касаясь стен, мебели, посуды и тихо радуясь, что она дома в безопасности. Она садилась на стул, один, другой, на табуретку на кухне, на диван и оглядывалась вокруг. Наконец, почувствовав сильную усталость, она сварила крепкий кофе. На всякий случай по всей квартире был включен свет, а в гостиной еще и телевизор. С кружкой в руках она села на диван, пытаясь сосредоточить внимание на происходящем на экране, но глаза предательски слипались, и она вздрагивала от того, что горячий кофе обжигал ее колени. С досады она заставила себя выпить все до дна, снова прошлась по квартире, оделась и вышла на улицу.

Решительным рывком отодвинув от себя дверь подъезда, прикрыв глаза и глядя только себе под ноги, она подошла к краю крыльца, подняла голову и, прищурившись, глянула перед собой. Темно. Чуть больше приоткрыла глаза: и правда, впереди свет! Ресницы распахнулись, и перед ее взором открылся знакомый двор: дом напротив освещался фонарями, где-то еще в окнах горели или теплились огоньки, между домов дорога проскальзывала и убегала, словно потемневшая река, дальше, петляя среди дворов. Она сорвалась вперед, побежала по ее поверхности навстречу ночному городу, визжа про себя от восторга и улыбаясь до ушей, чувствуя себя счастливой и свободной. Немного не добежав до проспекта, куда втекала дорога, ведущая из дома, она замедлила темп и пошла пешком. Все ее существо переполняли радость и умиротворение. Как в детстве, она чеканила шаги и размахивала руками в такт, улыбаясь и напевая песню, всплывшую в памяти, любуясь погруженным в сон городом. Только пасмурное небо мешало в полной мере насладиться и почувствовать слияние с миром.

Вдруг она остановилась и запрокинула голову вверх, готовая снова погрузиться в отчаяние и пустоту, как в этот миг в просвет между облаками ей лунным отраженным зайчиком сверкнула яркая звезда. Не прошло и минуты, как звезда скрылась, укутанная душными свинцовыми тучами. Сердце ее забилось, а в ушах зазвучала та самая музыка, которую включал профессор. Зазвучала и не останавливалась, текла, разливаясь по всему ее существу. Она развернулась и пошла домой, по дороге все ускоряясь, во двор уже вбежала. Чуть помедлила у подъезда и стремительно залетела домой.

На столике в гостиной трезвонил телефон. Прямо в обуви она протопала по ковру и схватила трубку:

— Профессор! Простите, что беспокою в такое время…

— С вами все в порядке? — этот прекрасный голос с сонной хрипотцой, с нотками беспокойства… — Вы дышите? Используете СИПАП-аппарат?

— СИПАП… — Она совсем забыла про прибор!

— Нет? Я так и думал. Хорошо, утром жду вас в своем кабинете.

Он положил трубку. Она все еще стояла в уличной обуви на своем кремовом ковре и не могла поверить в то, что он перезвонил посреди ночи. «Моя звездочка! — С упоением думала она. — Свет в моей мгле! Я нравлюсь тебе, дорогой профессор! А что если он тоже мой сон? Что если?.. — Она сняла ботинки и отнесла их в коридор. — Нет, это не сон! Вот оно, все настоящее!» Слезы полились по щекам. «Я просто устала, это перенапряжение. Надо, надо, просто поплакать, просто выплеснуть эмоции». И она позволила себе разрыдаться, хотя было непонятно, отчего так щемит в груди, почему так больно.

Утром, приняв слоновью дозу кофе, она явилась пред очи профессора.

— Боже, вы опять не спали! — Он приблизился к ней, разглядывая ее бледное с горящими щеками лицо и темные круги, в которые провалились глаза. — Аппарат не помогает?

— Я его не применяла, — она в свою очередь наблюдала, как он наблюдает, ощущая резь в глазах.

— Вот как? — он пригласил ее сесть в кресло, закрыл окно жалюзи и устроился за столом. — Рассказывайте, в чем дело.

Мысленно поблагодарив профессора за заботу о ее глазах, ставших слишком чувствительными, она поведала о своих странных снах — о пыльной плотной завесе, сквозь которую падал снег, о бывшем муже и звезде. Чувство стыда и смущения не покидало ее во время рассказа, и она осторожно поглядывала на профессора, который слушал ее, опустив глаза и скрестив руки на груди.

— Хорошо, — наконец, произнес он, когда она закончила и немного помолчала. Он вышел из-за стола и остановился перед ней. — Записи вести у вас не было возможности. Скажите, правильно ли я понимаю, что, когда вы жили с мужем, вам снилась только пыль? Больше ничего, так?

— Да. И правда… — она задумалась.

— А ваш супруг, снег и другие объекты начали появляться во сне вместе с пылью тогда, когда вы стали жить одна?

— Вы правы, — она задумалась еще больше, погрузившись в воспоминания своих снов.

— Татьяна, послушайте… Слышите меня?

— Да, профессор, я вас слушаю, — она сдвинула брови, стараясь сосредоточиться на его словах.

— Что касается сновидений, древние воспринимали их как дар свыше, и ученые соглашаются с тем, что сны обладают невероятным целительным воздействием. И то, что вы их так хорошо помните, говорит о том, что ваше сознание, то есть вы сами готовы с ними работать. Сны не менее важны, чем жизнь наяву. Юнг писал, что «ночная» сторона жизни, которую мы воспринимаем