меня, бросились им на подмогу, а многочисленные лошади вокруг беспокойно заржали. Когда «мои» громилы присоединились к драке, я едва было не поддался соблазну тихо отступить во тьму и затеряться в ночи, но тут, преградив мой путь к отходу, подъехали третий и четвертый экипажи.

Я обреченно вздохнул, скрестил руки на груди и принялся наблюдать за развернувшейся сценой.

Еще четыре типа выскочили из колясок и ринулись к экипажу, который ходил ходуном. Двое распахнули дверцу с обратной стороны, еще двое – ту, на которую мне открывался вид. Коляска отчаянно шаталась, до меня доносились звуки тумаков, скрежет колес и осей, хриплые крики мужчин и сдавленный голос Девятипалого – детектива Адольфуса Макгрея:

– Ох… вы… Паскуды!

Наконец, из коляски вылезли двое – каждый держал по дергающейся ноге в клетчатой брючине, вслед за которыми показался и клетчатый жилет Макгрея (который, разумеется, не сочетался со штанами). Он бился, как свирепый лосось в неводе, покуда еще трое силились удержать его туловище. Несмотря на то что руки у него были связаны, Макгрей все равно умудрялся раздавать тычки направо и налево. Одному из громил досталось по носу, из которого брызнул фонтан крови.

– Руки надо связывать за спиной, – невозмутимо отметил я со своим английским прононсом. – А не спереди. Какие же вы идиоты.

Усатый главарь – буду звать его Шефом, поскольку имени его я так и не узнал, – выверенным шагом приблизился к Девятипалому, расчехлил свой револьвер и направил дуло прямо ему в лоб.

– Баста, дружок. Мне дали добро стрелять на поражение, если потребуется.

Девятипалому понадобилась пара секунд, чтобы успокоиться, ибо ярость его была куда сильнее страха перед дулом в паре дюймов от лица. По-прежнему вырываясь и фыркая, он все же дал громилам поставить его на землю и подвести ко мне. Он почти на голову возвышался над ними и был вдвое шире в плечах. Я заметил, что на нем не было любимого изъеденного молью пальто, и мне сразу представилось, как эти мужчины вламываются к нему в дом и выволакивают его из захламленной библиотеки. Темные волосы облепили его лицо, с них стекал талый снег и пот, а неухоженная щетина была перепачкана грязью и кровью – чужой, надо отметить, не его.

Пока громилы переводили дух, Макгрей вскинул руки и быстрым точным движением сломал нос стоявшему справа от него (эх, если бы мне платили по шиллингу за каждую кость, сломанную им у меня на глазах за то недолгое время, что я работал на шотландскую полицию…).

Мужчина опрокинулся навзничь и взвыл, но его тут же сменил коллега.

– Только попробуй это повторить… – взревел Шеф, уткнув дуло револьвера Макгрею в висок.

Нас провели в конюшню, которую подсвечивала одна лишь висячая лампа. Внутри было два ряда стойл, в которых беспокойно фыркали и топтались лошади. Двое типов с окровавленными носами неловко засуетились и пнули в нашу сторону пару грязных деревянных ящиков.

– Садитесь, сэры, – сказал Шеф, и его люди немедленно пихнули нас вниз.

Макгрей сплюнул кровь на сено, вытер рот путами и бросил на меня крайне осуждающий взгляд:

– Глянь-ка на него, какой весь чистенький и свежий! Ты, видимо, предложил им чаю с печеньем и массаж ступней.

Подул сквозняк, и я поднял меховой воротник пальто.

– Не успел, – ответил я ему и повернулся к Шефу: – Чем мы можем вам помочь, джентльмены?

– Можешь пасть свою заткнуть, – огрызнулся он и подал знак одному из окровавленных, который заковылял прочь со всей спешкой, на какую был способен.

Мы ждали в тишине, которую изредка нарушало только ржание или фырканье лошадей, пока снаружи не раздался грубый мужской голос.

Миг спустя в конюшню вошла знакомая фигура – пухлая и невысокая, закутанная в черный плащ и сопровождаемая молоденьким помощником, который с трудом удерживал пачку бумаг, одновременно неся черный зонт над головой своего господина.

Я примерно представлял, зачем нас сюда привезли, но все равно испытал потрясение, когда из темноты показалось его лицо.

Лорд Солсбери. Премьер-министр.

Он выглядел именно так, каким я его и запомнил, – с жесткой окладистой бородой, лысой макушкой и едва различимыми, почти отсутствующими бровями. Мешки у него под глазами стали еще больше, но смотрел он все тем же пронзительным взглядом, каким чуть больше года назад в Лондоне сверлил меня в упор – теперь все это было словно давний сон из прошлой жизни.

Раскуривая короткую сигару, он посмотрел на нас с тенью удовлетворения. Через секунду его раскатистый голос заполнил помещение:

– Вы для меня сиденье найдете, полудурки ленивые?

Один из его людей тотчас вынес из темноты резное кресло.

Премьер-министр с кряхтеньем сел, протянул трость своему тщедушному юному помощнику и не мигая уставился на нас. Прошло несколько секунд, и я уже собрался было поприветствовать его, но Макгрей меня опередил:

– Ты говорить-то будешь или просто притащил нас сюда, чтобы мы полюбовались на мошонку, которая у тебя вместо лица? Ты кто вообще такой, черт тебя дери?

Я тяжело вздохнул и потер бровь.

– Пожалуй, мне следует вас представить. Сэр, это Адольфус Макгрей. Макгрей, это Роберт Гаскойн-Сесил, третий маркиз Солсбери – и премьер-министр Великобритании.

Лорд Солсбери оскалился в подобии улыбки, не выпуская изо рта сигару.

На лице у Макгрея отразился конфуз – но лишь на секунду, после чего он шепнул мне:

– Ну правда же на мошонку похож.

– Макгрей!

– Ну похож ведь!

– Ох, замолчите уже, – рявкнул премьер-министр, и Шеф, будто услышав приказ, отвесил Макгрею подзатыльник. – Вы и так, вероятно, догадываетесь, зачем мы все здесь собрались.

Разумеется, мы догадывались.

Несмотря на то что Макгрей давно боролся за создание своего абсурдного подразделения полиции – Отдела по расследованию нераскрытых дел, предположительно необъяснимого и сверхъестественного характера, организовано оно было исключительно в качестве сподручной дымовой завесы ради того, чтобы премьер-министр мог расследовать одно весьма щекотливое дело в Шотландии, не привлекая внимания широкой общественности. Утверждалось, что лорд Солсбери не распускал наше подразделение (в коем состояли лишь Макгрей да я, застрявший в Эдинбурге) на тот «особый» случай, если ему снова понадобится подобное прикрытие. Но мы с Девятипалым знали правду – что этот человек с самого начала замыслил решить вполне конкретную проблему.

Макгрей, явно подумав о том же, усмехнулся:

– Что, опять ведьмы жизни не дают?

– И не только они, – сказал премьер-министр, сплюнув окурок, который тут же потух в сырой соломе. Он разжег еще одну сигару, сделал пару затяжек, а затем нанес нам решающий удар: – Ее величество королева жаждет уничтожить вас. Обоих.

3