Закрывший глаза Богдан этого не видел, наслаждаясь музыкой. Даже правителям такой державы надо иногда отдыхать.

Утро понедельника началось совершенно обычно. Севший завтракать Богдан, вяло ковыряя омлет вилкой, попросил включить радио.

— И к другим новостям, — бодрый диктор "Маяка" сделал паузу. — Сегодня начинается судебный процесс над так называемой "группой Булганина", обвиняемой в крупных хищениях государственных средств.

Государственным обвинителем будет выступать товарищ Вышинский. Он выражает уверенность в собранной доказательной базе и считает ее более чем достаточной, чтобы убедить суд в виновности обвиняемых. Однако представитель защиты…

Богдан, не дослушав новость, переключил приемник на другую волну, решив, что лучше послушает музыку, чем будет вспоминать это тянущееся еще со времен его работы заместителем Мехлиса дело.

Драгомиров улыбнулся, вспомнив свое удивление назначением в ведомство "страшного проверяющего". После войны молодой еще полковник набрался наглости попросить лично Сталина найти ему "место в строю". Вождь, открыто симпатизировавший знаменитому асу, одному из символов Победы, таковое нашел почти сразу, отправив увешанного наградами пилота выискивать взяточников.

"Раз находыл нэмэцких нэгодяев в нэбе, то сможешь и здесь нэгодяев найти", — эта фраза, сказанная с хитрой улыбкой, определила жизнь всего Советского государства. Хотя тогда это, конечно, еще не казалось очевидным.

Как бы то ни было – по настоящему талантливый человек талантлив во всем. И в раскрытии воровских схем Драгомиров оказался ничем не хуже, чем в предугадывании действий вражеских пилотов.

Став после ухода на пенсию Льва Захаровича главой Народного Комиссариата Государственного Контроля, Богдан славно развернулся, снимая с высоких сидений взяточников и воров. Сталин, все больше привязывавшийся к Богдану, все внимательнее за ним наблюдал. И, наконец, в пятьдесят втором поручил "дополнительное задание" по организации части работ при осуществлении сталинского плана преобразования природы.

Блестяще справившийся с этим Богдан окончательно стал рассматриваться вождем как преемник. Это был не последний тест для молодого "выскочки", как иногда именовали Драгомирова старые партийные зубры, но сделать герою войны они так ничего и не смогли – в группу молодого руководителя вошли и Триандафиллов с Рокоссовским, и Берия, и даже Маленков…

Веселенький мотивчик, раздавшийся из динамиков, довольно быстро настроил председателя на добродушный лад. Доев завтрак, генсек оделся и, захватив с собою походную кружку, заполненную ароматным кофе с молоком, отправился работать.

Кабинет в Кремле, встретивший привычным порядком, напомнил главе СССР о незаконченных делах.

— Юрий Григорьевич? — подняв трубку, Драгомиров вызвал к себе секретаря. — Что у меня на сегодня?

— В одиннадцать ноль-ноль назначено совещание с товарищами Устиновым, Морозовым, Грабиным. Также должен быть еще и товарищ Малиновский, а с ним представители ГАБТУ.

— Так, помню-помню. Про новый танк разговор пойдет. Что еще?

— В четыре часа у вас встреча с послом КНР, по поводу Маньчжурии и области КВЖД.

"Опять ругаться начнет, — подумал Богдан. — Мы, значит, ее освобождали, строили, заселяли, а теперь они ее назад требуют. Будто и нет там суверенного государства. Крутой перец Мао. Вроде же адекватный человек. Но порою на него такое находит… как в Корее, где он чуть ли не требовал у товарища Сталина бомбу для удара по американцам".

— Хорошо. Еще кто?

— В семь совещание с координационным советом по поводу празднования дня Победы и Октябрьской Революции.

— Ясно. Это все?

— Интервью еще есть, про которое из НКИД просили решить, когда оно будет, если будет.

— Кому? — как ни странно, до сих пор таких просьб было не так, чтобы много. Весь мир ждал, чем завершится дележка власти в СССР. Судя по всему, кто-то решил, что Драгомиров уже победил техническим нокаутом. По крайней мере, "партия партии", как назвал сторонников усиления влияния КПСС в ущерб Советов Берия, осталась практически без поддержки.

— "Нью-Йорк Таймс".

Богдан бросил взгляд на часы. Стрелки показывали восемь сорок.

— Ха, буржуины зашевелились. Знаешь что, а давайте вы мне сие устроите, Юрий Григорьевич? Скажем, в десять. Думаю, часа нам с лихвой хватит.

— Сегодня? — секретарь был несколько удивлен.

— Конечно. Если у писаки будет всего-то с час запаса времени, он многого придумать не успеет. Вот и поглядим, как у янки с импровизациями. И позовите кого-нибудь из "Правды".

Журналисты прибыли гораздо быстрее, чем через данный им час. Работающий с бумагами Богдан, увидев, что до десяти еще почти двадцать минут, улыбнулся: "Конечно, такой шанс. Американец, небось, до такси бегом бежал". Ухмыльнувшись, председатель СНК сказал секретарю, чтобы они пока подождали.

Наконец, когда до десяти оставалось совсем немного, Драгомиров принял тружеников пера. Хоть и пишущего, но порою не менее опасного, чем бандитское.

— Добрый день, товарищи.

Журналисты поздоровались почти хором.

— Итак, у нас есть немного времени для ваших вопросов и моих ответов. Вопросы прошу задавать конкретные и понятные. Со своей стороны обещаю отвечать максимально полно. И еще. Это интервью печатается либо полностью, либо не печатается. Вы согласны, мистер Кьерри?

Корреспондент "Нью-Йорк Таймс", секунду поразмышляв, согласился.

— Тогда начнем, пожалуй.

— Господин Драгомиров, у меня такой вопрос: является ли суд над "группой Булганина" методом устранения конкурентов в борьбе за власть? — американец решил сразу взять быка за рога. Корреспондент "Правды" выглядел так, словно его только что облили ледяной водой. Присутствующий, несмотря на то, что генсек неплохо владел английским, в кабинете переводчик смотрелся не лучше.

Богдан улыбнулся и просто ответил:

— Нет. Этот суд, насколько я знаю, должен определить виновность или невиновность конкретных лиц в конкретном преступлении. Суд в нашей стране – независим, а потому не может являться методом борьбы за власть.

— То есть то, что обвиняемые фактически ваши конкуренты в борьбе за место председателя правительства СССР и других постов – просто совпадение?

— Ну, для начала я отмечу, что ваш вопрос некорректен. Эти граждане мне не конкуренты. То есть они могут, конечно, так думать, но они с примерно теми же основаниями могут считать себя конкурентами мистера Эйзенхауэра на выборах президента США. Это, собственно, во-первых.

Во-вторых, дело, по которому их судят, было заведено еще много лет назад. Мною, да – поскольку я в то время работал в соответствующем государственном учреждении. И это была моя работа. На тот момент, кстати говоря, я понятия не имел, куда меня приведет расследование. Вот, собственно, и все по этому вопросу.