души. Но битва эта не уныла и однообразна, а напротив – полна самых драматических перипетий.

4. Слово о Полку Игореве

Шедевр древнерусской поэзии, обладающий столь исключительными литературными достоинствами и своеобразием, что постоянно предпринимаются попытки объявить его подделкой (сочинение которой в конце XVIII века было бы, впрочем, явлением еще более гениальным и совершенно невозможным по состоянию тогдашней лингвистики). Произведение соответствует канонам древнерусской устной поэзии, с чем и связана его изолированность в письменной традиции, а с другой примыкает к общеевропейскому жанру «шансон де жест». «Слово» полно исключительно емких символов, его поэтический язык вычурен и порой загадочен. Вместе с тем, оно дает исключительной силы эпические образы: затмение и битва, бегство Игоря и, в особенности, плач Ярославны. Значителен и публицистический пафос Слова как призыва к единству князей в борьбе со степняками. Важно осознавать, что созданное в эпоху, считаемую пиком так называемой «удельной раздробленности» Руси, «Слово» рисует Русь в «Золотом слове» Святослава как единство, как совокупное живое «гротескное тело» раскинувшееся от Владимира Волынского до Владимира Суздальского.

5. Слово о погибели Русской Земли

Небольшое, но исключительно емкое стихотворение в прозе, дающее возвышенную интегральную характеристику Древней Руси эпохи перед монгольским нашествием. Поэтическая формула Русской Земли. Это произведение скорее всего было введением к не дошедшему до нас описанию катастрофических последствий Батыева нашествия и сохранилось в рукописях жития Александра Невского. Русь здесь характеризуется как прекраснейший эстетический природный феномен, в котором грады и бояре составляют такую же часть природного окружения, как и озера и виноградники.

«О, свѣтло свѣтлая и украсно украшена, земля Руськая! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми удивлена еси, рѣками и кладязьми мѣсточестьными, горами, крутыми холми, высокыми дубравоми, чистыми польми, дивными звѣрьми, различными птицами, бещислеными городы великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковьными и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами. Всего еси испольнена земля Руская, о прававѣрьная вѣра хрестияньская!».

Наряду с этим, продолжающим представление о стране как о «гротескном теле», природно-эстетическим восприятием Руси, столь характерным для русского самосознания, обращает на себя внимание и представление о границах страны, совпадающих с державой Владимира и Ярослава.

В школе это небольшое стихотворение в прозе должно, конечно, обязательно учиться наизусть.

6. Повесть о разорении Рязани Батыем

Рязанский эпос о монгольском нашествии, осаде и гибели Рязани. Самое эмоциональное и поэтичное описание похода Батыя в древней русской литературе. В то время как в большинстве летописей поход монголов описывается как гнев Божий и явление непреодолимой силы, рязанская Повесть дает картину сопротивления с ярко очерченными сильными характерами: князь Федор, отказывающийся отдать свою жену хану, княгиня Евпраксия, бросающаяся с младенцем-сыном со стены, Евпатий Коловрат, ставший символом сопротивления русских монголам. На этом основании «Повесть» часто пытались отнести к поздним и исторически малодостоверным произведениям, но целый ряд деталей и характеристик указывают на её достаточно ранее (не позже первой трети XIV века) происхождение. Перед нами не историческая хроника, но и не сочиненный задним числом роман, а идеальная икона сопротивления русских захватчикам.

7. Житие преп. Сергия Радонежского

Созданное Епифанием Премудрым и обработанное Пахомием Логофетом житие самого почитаемого в средневековой Руси святого – игумена Радонежского Сергия. Сергий был родоначальником масштабного движения общежительных монастырей, охватившего Русь в XIV–XVI веке и приведшего к появлению русских обителей даже за полярным кругом. Деятельность Сергия и его продолжателей строилась на сочетании молитвы, послушания и неустанного труда, что превратило эти монастыри в идеальных проводников хозяйственной колонизации русского Севера. «Житие» подробно раскрывает механизм формирования и развития первого и самого знаменитого из монастырей этого движения – Троице-Сергиевой Лавры. Рисуется фигура самого преподобного Сергия – игумена Земли Русской, подвижника, организатора и политического деятеля, сыгравшего решающую роль в становлении гегемонии Московского государства. В Житии очень ярко охарактеризована жизнь и психология людей эпохи начавшегося возрождения Руси.

8. Сказание о Мамаевом побоище

Выдающийся памятник русской эпической историографии. Самое подробное и информативное из произведений Куликовского цикла, созданное в первой четверти XV века. От летописных повестей «Сказание» отличается тем, что путем сдвига и рекомбинации фактов старается создать выпуклый смысловой образ Куликовской битвы. В то же время, в отличие от поэтической «Задонщины» Сказание сообщает массу ценнейших и уникальных фактов, которые очевидно не являются домыслом, а основаны на доступной составителю информации. Именно со Сказанием связано наше каноническое представление о Куликовской битве: благословение преп. Сергия Радонежского, поединок Пересвета с вражеским богатырем, обмен одеждой князя Дмитрия и боярина Бренка, выжидание и удар засадного полка во главе с Владимиром Серпуховским и боярином Боброком. Автору сказания как историографу доступно было большее число сведений, чем хроникеру-летописцу или поэту. Хотя обращался он, в соответствии с эпическими традициями историографии несколько вольно. Например, заменив малоизвестного читателям литовского князя Ягайло на упорного врага Москвы Ольгерда.

9. Хождение за три моря Афанасия Никитина

Самый оригинальный памятник русской литературы хождений. Вместо классического паломничества по святым местам перед нами повесть о неудачливом тверском купце, чье плавание с мехами в Дербент было прервано татарскими разбоями на Волге. В попытках окупить свою авантюру Афанасий забирается в Персию, а затем в Индию, исследует тамошнюю торговлю, нравы и обычаи, близко сходится с индусами, отвергает настойчивые предложения мусульман сменить веру. Лейтмотивом «Хождения» является тоска по родине и православной вере, которую так трудно хранить на чужбине.

Вопреки мифу о «евразийском братстве» России и Азии, знакомство с «реальным» Востоком порождало у русского человека скорее недоумение и неприятие. Здесь достаточно сравнить восторженные записки Марко Поло, ставшие источником вдохновения всего перевернувшего мировую историю предприятия по поиску Индии, и весьма скептичный тон Афанасия Никитина в его «Хождении за три моря».

«Да все товар ихъ гундустанской, да сьестное все овощь, а на Рускую землю товару нѣт. А все черные люди, а все злодѣи, а жонки все бляди, да вѣди, да тати, да ложь, да зелие, осподарев морят зелиемъ».

Повесть Афанасия – это исповедь о страданиях православного русского человека, оказавшегося в плену Востока и через то фактически «лишившегося христианства», то есть традиционного православного устава жизни с его обеднями и постами. Вместо этого он погружается в непривычную среду, в которой, впрочем, возможны своеобразные цивилизационные коалиции «против общего врага».

«Познася со многыми индеяны. И сказах имъ веру свою, что есми не бесерменинъ исаядениени семь християнинъ, а имя ми Офонасей, а бесерменьское имя хозя Исуфъ Хоросани. И они же не учали ся от меня крыти ни о чемъ, ни о естве, ни о торговле, ни о маназу, ни о иных вещех, ни жонъ своих не