Даша Жу провела рукой по белым волосам и неторопливо оглядела собравшихся. К ней подходили знакомые, хвалили лекцию, хвалили работы. В некотором отдалении маялся бородатый мальчик, по всей видимости, один из журналистов, не решавшийся к ней приблизиться, с диктофоном наготове.

— Прекрасно, — говорил пожилой иссохший юноша в розовом тюрбане, круглых зелёных очках и клетчатых лосинах. — Всё правильно! И лекция, и выставка. Я даже не ожидал. Ты молодец, подруга.

— Я молодец, — подтвердила Даша медленно, почти по слогам.

— И этот готический свет на тебе, на цветах! Очень хорошо продумано. И блёстки! Ты же их никогда не носила!

— Это для сцены.

— Понятно, понятно. Журналисты все в восторге, я там среди них потоптался немного. Жди завтра взрыва в Сети.

Даша кивнула.

В толпе появились чёрно-белые официанты с шампанским и крохотными тарталетками на кружевных салфеточках.

— Ещё и выпивка! Ты совсем молодец, Дашка!..

Она только улыбнулась.

Разговаривали о чём угодно, только не о Дашиных картинах и лекции. Говорили про выставку Серебряковой, про то, что в Музей личных коллекций привезли узбекских художников двадцатых годов, стоит сходить, это большая редкость, и странно для Пушкинского, логичней выставлять в музее Востока, про какую-то громкую премьеру, сопровождавшуюся, как водится, скандалом, а потому имевшую шумный успех. Когда Даша подходила, ей говорили, что она талант и умница, и продолжали о своём. Никто не расходился.

На каблуках, в облегающем, как чешуя, платье, с волосами, залитыми особым сверкающим лаком так, что невозможно было ни повернуть, ни наклонить голову, Даша устала до такой степени, что не могла как следует вдохнуть — всё время не хватало воздуха.

Она взяла у официанта с подноса бокал и поманила пальцем бородатого мальчика, который так и не решался подойти. Пока она смотрела, как он приближается, весь потный от волнения, кто-то, проходя мимо, опустил в её бокал красную розу.

Даша потрогала прохладные лепестки и усмехнулась.

— О чём вы хотите со мной поговорить?

Мальчик содрогнулся, принялся тыкать в диктофон и пробормотал, не поднимая глаз:

— Я бы хотел о… о радикальных художественных языках и практиках. Ведь то, что сегодня было… оно давно устарело, это формат позавчерашнего дня. Основные дискуссионные площадки давно уже в интернете. Или вы считаете, что дискурсивные выставки хоть и неэффективны, но всё ещё необходимы?

Даша вытащила розу из бокала.

— Это слишком серьёзный разговор для нашего вечера, — доверительно сообщила она мальчику. — Позвоните мне завтра часа в три, и мы обо всём договоримся.

— Конечно, конечно. — Мальчик кивнул и снова стал тыкать в диктофон. Вдруг взглянул на неё и выпалил: — Вы необыкновенная!..

Даша слегка кончиками пальцев коснулась его рукава — в поддержку того, что она необыкновенная, — и стала пробираться к выходу. Когда её нестерпимо сверкающее платье скрылось за скучными плечами и спинами, мальчик вдруг сообразил, что она не оставила телефона и завтра в три часа звонить ему некуда.

Он кинулся следом, но её нигде не было. Он искал долго и отчаянно, и не нашёл.

Закрыв за собой дверь в зал, Даша первым делом стянула шпильки, застонала от облегчения и быстрым шагом пошла по тёмному коридору к комнате, где оставила пальто и ключи от машины. Розу и туфли она несла в руке.

За окном промелькнула чья-то голова, на мгновение загородила свет. Светлана Ивановна поверх очков посмотрела на улицу. В эту секунду на библиотечном крыльце загрохотало и как будто что-то покатилось.

— Итить твою налево!..

Светлана Ивановна в волнении сдёрнула очки. После смерти директора она стала пугливой, соседки говорили, что у неё «нервоз».

— Прошу прошения, — громко сказал в дверях здоровенный молодой мужик. — Я у вас там цветочек уронил. Но уже поправил!..

Светлана Ивановна поднялась из-за своего стола в «абонементе» и спросила:

— Вы к нам? — И ещё зачем-то добавила растерянно: — У нас тут библиотека.

Затем, должно быть, что посетитель решительно был не похож на библиотечных завсегдатаев. Он оказался высок, широк в плечах, коротко стрижен. Кожаная куртка сидела на нём, словно он в ней родился.

— К вам, к вам, — сказал высокий. — Вы Светлана Ивановна? Сейчас вместо покойного Петра Сергеевича?

— Д-да, а что такое?

— Во-от, а я, стало быть, Хабаров Алексей Ильич, из Министерства культуры.

— Из Министерства… культуры? — тягостно поразилась библиотекарша и взялась за сердце. Из читального зала подошла Галя и встала в дверях.

Высокий приблизился к «абонементу». Чёрная кожаная сумка болталась у него на боку, ремень через всю грудь, как пулемётная лента. Покопавшись во внутреннем кармане, он извлёк оттуда удостоверение и сунул Светлане Ивановне.

— Прислали разобраться с вашими потерями! — объявил он как-то даже весело. — У вас ведь тут потери произошли?

Светлана Ивановна, приставив очки к носу, посмотрела на удостоверение.

— Из хозяйственного управления, — пояснил мужик доверительно и крепко уселся на стул. — У нас как узнали, что на вас налёт был, так начальник и решил, что нужно на месте разобраться. Что с фондами, что с единицами хранения. То-сё, пятое-двадцатое.

— Почему же нас-то не предупредили? — вымолвила Светлана Ивановна и оглянулась на Галю. — Мы бы подготовились!..

— Да не нужно готовиться, — уверил мужик добродушно. — Вы мне покажете каталоги, карточки, проведём ревизию убытков, подпишем актик, да и все дела. Министерство потери компенсирует.

— Какое к нам внимание в Москве…

— А сейчас всем библиотекам внимание, — заверил Хабаров. — Говорят, библиотечное дело народу самое необходимое, а толком никто работу не ведёт!

— Как это, никто работу не ведёт? — вскинулась Светлана Ивановна. — Что значит — не ведёт?! Да у нас в библиотеке что ни суббота, то мероприятие культурное! И писатели у нас выступают, и всякие интересные люди, конкурс стихов недавно провели, «Поэты Черноземья» называется!..

— Да я не об этом, — энергично возразил Хабаров. — Я как раз о том, что с финансированием того, денег мало отпускают! А вам фонды восстанавливать надо! Вот я о чём!..

— Так вы не ревизор?

— Да какой я ревизор! — Он расстегнул свою сумку и вынул бумагу с синей печатью в файловой папке. — Тут всё написано.

Светлана Ивановна уселась и принялась читать, а гость в это время оглядывался по сторонам заинтересованно.

— Здесь он помер-то, да? Директор ваш?

Светлана Ивановна горестно подтвердила — да, здесь.

— В этом самом месте?