litbaza книги онлайнСовременная прозаВ ожидании Божанглза - Оливье Бурдо

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 28
Перейти на страницу:

— А чего мне сходить с места, я еще никогда в жизни не был в лучшем месте, чем это! — успокоил я ее, подманивая пальцем официанта, чтобы он в энный раз увлажнил мою пересохшую глотку. Я глядел ей вслед, пока она торопливой, но танцующей походкой шла к туалету, как вдруг на меня налетела давешняя соседка по столу. Дама была пьяна в дым, выглядела разъяренной и грозно тыкала в меня пальцем.

— Ага-а-а! Значит, вы общались с Дракулой?! — взвыла она так громко, что к нам стали подходить остальные гости.

— Н-ну… не совсем так… — растерянно промямлил я.

— А еще вы, оказывается, аутист и князь! Который приехал из Венгрии, а потом из США! Да вы просто псих ненормальный! Зачем вы нам все это наплели? — яростно орала она, а я пятился от нее, стараясь не подпускать к себе.

— Да он просто больной, этот тип! — крикнул кто-то из гостей.

— Послушайте, все это как-то нелепо… — пробормотал я, застигнутый врасплох со своим враньем.

Потом, осознав, что меня разоблачили, разразился беззаботным, торжествующим хохотом.

— Да он и впрямь сумасшедший, вы только поглядите, он же насмехается над нами! — воскликнула, вполне справедливо, моя обвинительница, надвигаясь на меня.

— Я никого не заставлял верить в мои рассказы — они вам понравились, и вы их приняли за правду! Я вас разыграл, и вы проиграли! — ответил я с ехидной усмешкой, отступая назад с двумя бокалами виски — по одному в каждой руке — и не замечая, что у меня за спиной бассейн.

Я уже был в опасной близости от бортика, как вдруг моя обвинительница оторвалась от земли, взвилась в воздух, вошла в пике и со страшным шумом плюхнулась в хлорированную воду.

— Я не прошу у вас прощения, дамы и господа, я просто не могла поступить иначе! Этот человек — мой дедушка, любовник Жозефины Бейкер, прусский кавалерист и мой будущий муж, все в одном флаконе, и я ему верю!

Итак, достаточно было одной вечеринки и одного танца, чтобы эта безумная, увенчанная перьями женщина пробудила во мне безумную любовь, заставив разделить с ней ее безумие.

3

В школе дела шли не так чтобы очень, а вернее, очень скверно, особенно для меня. Когда я рассказывал в классе, что творится у нас дома, учительница мне не верила, а ученики тем более, и тогда я начинал врать напропалую, выворачивая правду наизнанку. Так оно было лучше, в интересах окружающих, а главное, в моих собственных. Поэтому в школе моя мать всегда носила одно и то же имя, Мамзель Негоди вообще не существовала, Мусор вовсе не был Сенатором, а Мистер Божанглз представлял собой всего лишь глупую пластинку, которая крутилась, как все другие пластинки; кроме того, в школе я ел строго в положенные часы, как мои одноклассники, и так оно тоже было лучше. В общем, дома я выворачивал правду на лицевую сторону, а в школе наизнанку, это было довольно сложно для меня, но проще для всех остальных. Кстати, это касалось не только правды, но и моего почерка: он у меня был «зеркальный», как сказала учительница, хотя сам я прекрасно знал, что зеркала не пишут. Учительница тоже иногда врала, но ей-то было можно, на то она и учительница. Все вокруг врали, кто больше, кто меньше, потому что спокойствие куда удобнее правды, одной правды и ничего кроме правды. Зато Мамочке очень нравился мой зеркальный почерк, и когда я возвращался из школы, она просила меня писать все, что ей приходило в голову — прозу, списки покупок, всякие слюнявые стихи.

— Ах, как это прекрасно. Напишите, пожалуйста, мое сегодняшнее имя, я хочу посмотреть, как оно выглядит в зеркальном отражении! — говорила она, восхищенно глядя на меня.

После чего прятала эти клочки бумаги в свою шкатулку с драгоценностями, приговаривая:

— Такой почерк — просто клад, лучше всяких наград!

Но учительница решила развернуть мой почерк в нужную сторону и отправила меня к даме, которая умела, не прилагая рук и инструментов, сделать так, чтобы буквы шли слева направо, а не наоборот. После этого я, к несчастью для Мамочки, почти излечился. Говорю «почти», потому что, в довершение этого несчастья, родился левшой, но тут уж моя учительница была бессильна и только сказала, что судьба ополчилась на меня, что с этим ничего не поделаешь, что прежде, еще до моего рождения, таким детям привязывали к телу «плохую» левую руку, чтобы отучить ею пользоваться, но теперь с этой методикой покончено навсегда. Когда моя учительница врала, ее враки меня очень смешили. У моей учительницы был красивый перманент песочного цвета, он выглядел так, будто у нее на голове разыгралась «буря в пустыне», и я находил его очень красивым. А еще у нее была шишка в рукаве, и я долго думал, что это такая болезнь, но потом в один прекрасный день, в непогоду, она пришла в класс простуженная, вытащила из рукава эту шишку и высморкалась в нее, — вот это уж была гадость так гадость! Мамочка очень плохо ладила с «бурей в пустыне», и я скажу, по какой причине: конечно, из-за моего почерка, а главное, из-за того, что учительница категорически не хотела меня отпускать в наш испанский рай, когда родители туда собирались. Она почему-то хотела, чтобы мы дожидались каникул, когда все куда-нибудь уезжают, и говорила, что я и так сильно отстал из-за своего почерка и если буду все время отсутствовать, то все пропущу и мой поезд уйдет. На что моя мать ей возражала:

— Поймите, там уже зацвел миндаль, вы же не хотите, чтобы мой сын пропустил цветение миндаля! Своим запретом вы разрушите его эстетическое равновесие!

Судя по всему, учительница не любила ни миндаль, ни его цветение и уж точно плевать хотела на мое эстетическое равновесие, но мы все-таки уезжали. Это приводило учительницу в дикую ярость, прямо-таки в неистовство, которое иногда продолжалось до самого моего возвращения. И поскольку это было именно так, я всегда уезжал с удовольствием.

Я никак не мог придумать, чем бы мне задобрить эту учительницу, и вот однажды придумал — решил оказать ей одну услугу, чтобы она простила мой уродский почерк, цветущий миндаль и каникулы в раю посреди учебного года. Она часто писала на доске, повернувшись к нам спиной, а всем остальным — к этой самой доске, и поскольку у нее не было глаз на спине, она не видела, что творится в классе, вот я и решил стать глазами на ее спине. И стал доносить ей обо всем, обо всех и все время. О шариках из жеваной бумаги, которыми перебрасывались ученики, о болтовне, о подставах, об играх в липучку, о гримасах в ее адрес и кое о чем похуже. В первый раз это был распотряс! Никто такого не ожидал, и в классе наступила мертвая тишина. Учительница оставила метателя шариков после уроков, но почему-то забыла меня поблагодарить. Да и потом, в таких же случаях, у нее всегда был какой-то недовольный вид, она приглаживала свою «бурю в пустыне» в знак замешательства, а кончилось тем, что в один прекрасный день тоже оставила меня после уроков. И начала с того, что спросила вслух сама себя: «Интересно, как бы он повел себя, если бы это был 39-й?»[14] Ну, я посмотрел на свои ботинки и ответил ей, что вообще-то пока ношу 33-й размер, а если бы носил 39-й, то, наверно, учился бы сейчас на класс старше, а то и вовсе в выпускном. Учительница, когда ей что-то не нравилось, всегда задавала себе вопросы, какие полагается задавать только продавщицам обуви, и я подумал, что буря у нее, видно, не только на голове, но и внутри головы. Потом она сказала мне, что больше я не должен оказывать ей услуги и что вообще такие услуги оказывать нельзя. То есть ей не хотелось иметь глаза на спине. Ну что ж, это был ее выбор, и она имела на него право. Сразу после этих слов она вынула шишку из рукава и высморкалась в нее, и тогда я спросил: «А это у вас тот же самый платок?» В ответ она стиснула в кулаке эту сопливую тряпку и закричала, чтобы я покинул класс. Выйдя в коридор, я решил, что, кроме соплей, из этой учительницы ничего хорошего не выжмешь. Когда я рассказал Мамочке про глаза на спине, она вообразила, что это тоже вымышленная история, и воскликнула:

1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 28
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?