– Ага, на брючки «Бенеттон», – хмыкнула Алиса, просканировав ее взглядом.

– Милочка, независимость – это миф, – с мудрой улыбкой подхватила Виктория, – его придумали женщины, которые не получают в подарок брильянты.

Лера задохнулась от возмущения, но не нашлась, что ответить. Виктория носила мокасины из кожи питона и внутренним магнитом притягивала взгляды ста процентов мужчин. А она, Лерка, в старой футболке с еле различимыми пятнами пота под мышками, в очередной раз до крови стерла пятки, в бессмысленной магазинной беготне решая, по карману ли ей новые туфли с распродажи.

Мне взгрустнулось. Полтора года не была в отпуске. То одно, то другое. И потом я совершенно не умею откладывать деньги. Какие уж тут поездки на море, если ты все время на мели.

– Да-а, везет вам, – протянула я, – Майорка, яхта, казино… А мне опять, похоже, куковать все лето в Москве.

Виктория посмотрела на меня задумчиво, пристально.

– Сашка, а какой у тебя рост?

– Метр восемьдесят, а что? – удивилась я.

– Вес?

– Ээээ… Шестьдесят килограмм… – поперхнувшись под Леркиным убийственным взглядом, я добавила: – Ну ладно, семьдесят.

– Многовато. Размер груди?

– Ну… Семьдесят пять Б. А зачем тебе?

– Маловато. Хотя, черт его знает, можешь и подойти.

– Вика, о чем идет речь?

– Ты ведь хотела бы тоже поехать с нами на Майорку? – прищурилась она. – Так вот, слушай меня внимательно…

То, что рассказала Виктория, не укладывалось у меня в голове. Оказалось, что яхту на Майорке арендует вовсе не их знакомый, а некий известный бизнесмен Дмитрий Большов, который настолько неравнодушен к размноженным глянцевыми журналами прелестям, что имеет обыкновение брать с собой в путешествие несколько десятков моделей. Словно султан окружает себя холеной красотой, греет взгляд в ее благодарных щедротах.

Перед каждой такой поездкой устраивается кастинг – конкурсный отбор, на который стекаются красотки со всей России. Округлив глаза, Виктория уважительным полушепотом сообщила, что у Большова более взыскательный вкус, чем у президента конкурса «Мисс мира».

– Иногда кастинг идет три дня. Он отсматривает сотни девушек, и только несколько десятков удостаиваются чести полететь вместе с ним. Только первый сорт. – Вика тряхнула волосами, намекая на свою принадлежность к клану избранных.

– Но это же… почти проституция, – растерялась я.

Виктория и Алиса хором рассмеялись.

– Секс в контракт не входит, дурочка, – сказала Алиса.

– Но тогда… какой смысл ему платить за всех этих девушек? Если у него нет на них… мммм… интимных прав?

– Кашеварова, ты что, всерьез уверена, что все мужики только об этом и думают? – рассердилась Виктория. – Да у Большова секса хоть отбавляй, он же в списке пятидесяти самых богатых людей России. По версии желтой прессы, конечно.

– Некоторые люди любят окружать себя антиквариатом, – подхватила Алиса, – некоторые скупают эксклюзивные автомобили, породистых верблюдов или лошадей. А Дмитрий любит девушек. Только класса люкс.

– То есть вы для него что-то вроде мебели? – немного оживилась Лерка.

Я взглянула на нее укоризненно. Но Виктория и не подумала обидеться:

– Дорогая, это слишком поэтичное сравнение. Хотя если так, то все мы немножечко мебель. Только кто-то сидит в душном офисе, как какая-нибудь пластиковая табуретка из ИКЕА. А кто-то украшает собой шикарную яхту, словно резной комод восемнадцатого века.

Лера нахмурилась и притихла.

– Так что, Сашка… Кастинг будет завтра. Оденься поприличнее, мини, каблуки, все такое. Кто знает, вдруг у тебя получится? А сейчас нам пора идти…

Виктория с Алисой упорхнули – на своих километровых каблуках они умудрялись перемещаться с грацией прим-балерин.

А мы с Леркой остались одни. Мрачноватая пауза затягивалась, так что мне пришлось первой нарушить молчание. Я чувствовала себя немного виноватой – за то, что Виктория оказалась моей приятельницей, а не ее, за то, что у меня рост манекенщицы, а Лерка едва дотягивает до метра шестидесяти, за то, что мне вроде как выпал счастливый билет, а она осталась за бортом.

– Ну что? – спросила я.

– Полный бред, – вынесла вердикт Лера, – надо же, она на полном серьезе думает, что ты в восторге. Что ты и правда попрешься на этот отбор как какая-то безмозглая овца?!

– Вообще-то, – я нервно сглотнула, – Лерка, мне уже тридцать два года, а я почти ничего в этой жизни не видела. Встаю в половине восьмого, чтобы успеть в дурацкую редакцию. У меня синяки под глазами, я полтора года не была на море. И еще… Раньше все говорили, что я красавица, а теперь… Я даже не помню, когда со мной в последний раз пытались на улице познакомиться. Если так пойдет дальше, то через десять лет я превращусь в нервозную женщину средних лет с неудовлетворенными амбициями.

– Какие глупости, – воскликнула Лерка, – ты и сейчас красавица! А на улицах знакомятся только идиоты, которым больше делать нечего. Постой, уж не хочешь ли ты сказать, что…

– Лер, ну она же говорит, что это безопасно! Что он нанимает девушек только в качестве красивой мебели. И что у меня, у МЕНЯ, возможно, тоже есть шанс. Почему хотя бы не попробовать?

– Но это так унизительно!

– Все в жизни относительно, – вздохнула я, – унизительно мало зарабатывать и экономить на продуктах, чтобы туфли купить. Ты посмотри на этих девушек, они же словно из другого мира.

– Ну да, из мира Барби, где красивая женщина играет роль декорации. Уж лучше я буду копить на туфли, – буркнула Лера.

– Ты это говоришь, потому что тебя не позвали, – вырвалось у меня, – уверена, если бы Вика сказала, что на кастинг можно пойти нам обеим, то ты бы сейчас точно так же уверяла, что ничего такого в этом нет.

У Леры вытянулось лицо.

– Ну ты даешь… Уж от кого, а от тебя никак не ожидала, Кашеварова… Ладно, делай что хочешь. Только лично я уверена, что добром это не кончится. И вообще, на твоем месте я бы остерегалась таких девушек, как эта Вика.

– Может быть, меня еще и не возьмут, – чтобы хоть как-то ее утешить, сказала я.

На следующий день я вскочила ни свет ни заря. Наполнила ванну, вылила в нее полбутылки шоколадной пены, под струей горячей воды разогрела баночку воска для эпиляции.

Я чувствовала себя новой женщиной, Клеопатрой, Афродитой, рожденной из хлорированной пены московской. Если такая девушка, как Виктория, готова принять меня в свой круг, значит я о-го-го, чего-то стою. У меня как-то сразу вылетело из головы, что я всегда считала Вику немножко недалекой, куклой, бабочкой-однодневкой, Барби.

Туфли на шпильке такой высоты, что с них с парашютом можно прыгать, классическое маленькое черное платье. В последние минуты перед выходом я истерически сдернула с волос бигуди и мазнула за ушами приторной, но, говорят, безотказно действующей на мужчин Шанелью.