Размещалось училище в каменном особняке на набережной Северной Двины, построенном в первой половине XIX века. При нём был сад, где проходили практические занятия по астрономии и были установлены солнечные часы системы «Флеше», с точностью до минуты показывавшие архангельское время. Было в училище и общежитие для иногородних учеников под присмотром воспитателя, который находился тут же. Проживание в общежитии при готовом питании стоило 15 руб. в год.

Окна особняка смотрели на широкую Северную Двину, ветвившуюся в этом месте на два рукава – Кузнечиху и Маймаксу. Летом был виден лес мачт судов, стоявших на рейде и у многочисленных причалов. Занятия начинались 15 октября, когда навигация уже завершалась и этой красоты учащиеся не видели, а заканчивались – 15 мая, когда река только-только освобождалась ото льда. Учащиеся мореходного отделения часто отправлялись на суда в марте-апреле, и тогда классы закрывались досрочно. Для получения аттестата об окончании училища необходимо было иметь плавательный ценз, подтверждённый документально, т. е. быть в море 17 месяцев. Совершеннолетние выпускники, достигшие 21-летнего возраста, проплававшие 24 месяца, получали диплом штурмана 2-го разряда без дополнительных испытаний. Это было одной из привилегий Архангельского училища и свидетельствовало о признании высокого уровня подготовки. Из всех морских учебных заведений России гражданского флота подобная привилегия была ещё только у Одесского училища торгового мореплавания.

Здание Архангельского торгово-мореходного училища. Фото нач. XX в. (Из фондов АКМ)

Ученический билет А. Кучина. 1908 г. (Из фондов МАА)

Заявление А. Кучина о приёме в Архангельское торгово-мореходное училище. 1904 г. (Из фондов ГААО)

15 октября 1904 года началась учёба Александра Кучина. Перед занятиями – общая утренняя молитва. В 9 часов – первый урок. Ежедневно – пять уроков, каждый 55 минут. Пятиминутные переменки, после третьего урока большая перемена – 30 минут. После занятий – подготовка к следующему дню. По воскресеньям и праздничным дням – богослужение в соседней Успенской церкви, где священником был преподаватель Закона Божия В. И. Любавский. Ходить в театры и смотреть иные публичные представления можно было только с разрешения классного наставника или инспектора. Посещать рестораны, портерные (пивные) и прочие подобные заведения, как и курить табак, строго воспрещалось. Но для второго общего класса это не самая большая проблема. Куда сложнее было выполнить следующий пункт «Правил для учеников Архангельского торгово-мореходного училища»: «Ссоры, брань и драки между учениками строго воспрещаются, ещё строже преследуется злоупотребление силою против слабейшего»[25].

Впрочем, Саша не был забиякой. Судя по его письмам норвежским друзьям, он много занимается, особенно языками: «Я учу английский и немецкий. С английским у меня хорошо и у меня вторая отметка, по немецкому у меня отметка первая, но я ничего не могу. Немец не может нас научить по-хорошему, и мы воюем с ним… Многие мальчики говорят на немецком и английском. Но сейчас я должен заканчивать, потому что на завтра так много уроков и я должен их выучить»[26]. (Письмо от 13 ноября 1904 года.) Он сопереживает событиям русско-японской войны: «Я буду моряком и пойду на войну во флоте. Но сначала я буду плавать на нашем «Николае» в Норвегию. Наш директор скоро уйдет на войну. В Архангельск скоро приедут раненые с театра военных действий. Некоторые из них прибудут в госпиталь нашего училища. Они, я думаю, много расскажут о войне»[27]. (Письмо от 13 ноября 1904 года.) «Вчера у нас была лекция о рентгеновских лучах. Все деньги идут солдатским вдовам»[28]. (Письмо от 23 декабря 1904 года.)

Летом 1905 года он в море почти пять месяцев, «4 месяца, 26 дн.» – так будет записано в его личном деле. На каком судне и с кем ходил Александр, неизвестно.

Письмо от 28 октября 1905 года: «Десятого я пошёл в училище. С учёбой у меня всё хорошо. На днях получил единицу по астрономии. Не писал Вам так долго, потому что в России беспорядки. Я не уверен, что это письмо дойдёт. Жить в России тяжело». 23 ноября он его дописывает: «Почта бастовала, и мне не удалось отправить письмо 28.10. У нас учеников была стычка с торговцами, и мне поранили ногу. Сейчас мы получили конституцию в России и праздновали 8 дней»[29].

Волна Первой русской революции 1905 года докатилась и до Архангельска. С энтузиазмом встретил Архангельск Высочайший Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», более известный как Манифест 17 октября, который А. Кучин называет конституцией. Манифест провозглашал: «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собрания и союзов. Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий, поставленных от Нас властей». Император призывал «всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле».

Тишины и мира не получилось.

18 октября по улицам Архангельска прошла многочисленная демонстрация с красными флагами и пением марсельезы. Во главе демонстрации – политссыльные, которых было немало в Архангельске. «Краем не столь отдалённым» именовалась ссылка в Архангельскую губернию на языке революционеров. Среди демонстрантов учащаяся молодёжь торгово-мореходного училища, технического училища, гимназий, семинарии, других учебных заведений, преподаватели. Срывались национальные флаги и портреты царской семьи. У Городской думы на Ломоносовской площади приват-доцент политссыльный М. Ю. Гольдштейн произнёс речь.

Реакция была немедленной. 19 октября в присутствии официальных лиц в Троицком соборе состоялся благодарственный молебен во здравие Императора и его семьи, после которого участники его с пением «Боже, царя храни» и национальными флагами направились к Городской думе.[30] По свидетельству очевидцев, на городском рынке организовалась «патриотическая манифестация». С царскими портретами и национальными флагами она двинулась к Думе, по пути разогнав на Соборной площади группу демонстрантов с красными флагами, которые пытались прекратить работы в порту. В Гагаринском сквере разогнали митинг учащихся, при этом некоторых избили.[31] По всей вероятности, именно здесь Саша Кучин получил ранение.