танцевали под музыку ветра,

Качали ветвями, шипели листвой.

Они так просили у серого неба

Спасительной влаги дождливой порой.

А небо в ответ громыхнуло согласно

И всех одарило обильным дождем.

А мы ожидаем, чтоб на небе было все ясно,

Закутавшись в плед и забывшись сном.

В этом мире сумасшедших…

В этом мире сумасшедших

Мы застряли навсегда.

Мы не помним дней прошедших,

Мы не помним, где, когда?

Где с тобою повстречались?

Где когда-то был наш дом?

И когда мы поменялись,

И когда забылись сном?

На халате белом-белом

Въелось красное пятно.

А на небе сером-сером

Все обычно и темно.

Темнота в глазах и в сердце.

Темнота во всех углах.

Может, с светом будет легче,

Только темнота в умах.

Все смеются и играют,

Все живут в своих мирах.

И с улыбкой умирают

На бледнеющих устах.

Забинтованные руки

Не удержат нити дня.

И укроет наши муки

С головою простыня.

В этом сумасшедшем мире

Мы живет с тобой давно.

В ожидании застыли,

Будто все это кино…

Смотрят сверху ночные глаза…

Смотрят сверху ночные глаза.

Как и раньше, блестят, как стекло.

Они увидели столько всего,

Заглянув в чужое окно.

Лишь смотреть могут они,

Наблюдать за каждым из нас.

И не знают, что это сейчас,

А не сон тысячи глаз.

Как красиво на них посмотреть

И в ответ наблюдать и молчать.

Они тоже не могут сказать

И не смогут ничего показать.

Может, закроется глаз,

Словно кто-то задул свет свечи

В этой тихой глубокой ночи.

Вот тогда загадай, не молчи.

Он последний остался…

Он последний остался

В мертвых полях.

Он кричал и сражался

В кровавых боях.

Напоил землю кровью

Своей и чужой.

Он забылся за болью,

Но он — не герой.

Он ронял свои слезы,

На братьев смотрел,

На нелепые позы

Тех, кто встать не сумел.

На него так безмолвно

Смотрели глаза

Падших воинов, словно

В них небеса.

Он в безумии искал,

Кто еще уцелел.

Многих он не узнал,

А потом оцепенел.

Он последний остался,

А не кто-то другой.

В схватке бил, защищался.

Но он — не герой.

Занесенные снегом остывшие города…

Занесенные снегом остывшие города

Ночью дарят покой, с ним приходит тоска.

Опечаленно смотрят звезды с небес

До поры, пока рассвет не воскрес.

По заброшенным улицам ветер гуляет,

Что бы он не нашел, он опять потеряет.

В окнах свет не потух, там, наверно, в тепле,

Но за окнами все покорилось зиме.

Вот опять на снегу чьи-то следы,

Нет испуга пока от темноты.

Долетели снежинки до кожи лица,

Превратившись на нем во влагу дождя.

Кто чтит себя героем…

Кто чтит себя героем,

Становится жертвой.

Без мира, но с боем,

С надеждой заветной.

Отбросив желания,

Ущерб не по чем.

За эти старания

Он стал палачом.

Кто чтит себя знающим

Все тайны мира,

Посылом карающим

Стал жертвой, и сила

Вдруг слабостью станет,

И вчерашний мудрец

Свой опыт помянет,

Потому что глупец.

Кто чтит себя человеком,

Тот жертва с рождения.

Воспитанный веком,

Его сотрет время.

Он будет искать,

Бесконечно пытаться.

Он будет терять,

Но всегда подниматься.

Порой бывает очень страшно…

Порой бывает очень страшно

Поймать свой взгляд, смотреть в глаза

И думать, как это опасно,

Прожить полжизни и не узнать себя.

Вокруг снуют назойливые тени,

Пытаясь вызнать мою суть.

Я открывался, вставал я на колени,

Но не познал себя ничуть.

Среди теней я — заурядный случай,

Я — рядовой, стандартный получеловек.

И сколько ты себя не мучай,

Душа порочная закончит бег.

Девочка любила красные цветы…

Девочка любила красные цветы,

Мягкие игрушки, смелые мечты.

Девочка искала рыцаря в толпе.

Часто так вздыхала, но держала все в себе.

Лишь однажды утром, проснувшись на кровати,

Девочка сказа: «Больше так нельзя! Все, хватит!»

Повторяла девочка фразы про любовь.

Часто зарекалась, ошибалась только вновь.

Девочка тусила на хате у друзей,

Ярко танцевала, так было веселей.

Лишь однажды утром, проснувшись на кровати,

Девочка сказа: «Больше так нельзя! Все, хватит!»

Девочка любила выходить на променад,

Ела очень много молочный шоколад.

Девочка наивно верила словам.

В жизни все возможно, спасибо чудесам.

Лишь однажды утром, проснувшись на кровати,

Девочка сказа: «Больше так нельзя! Все, хватит!»

Моя любовь плещется, будто вода в стакане…

Моя любовь плещется, будто вода в стакане,

Что так стремится расплескаться,

А иногда летит на аэроплане,

Или стремится вниз сорваться.

Моя любовь застенчиво краснеет,

Молчит и в одиночестве вздыхает.

А иногда как будто бы болеет,

Порой сама себя не понимает.

Моя любовь бывает очень грубой,

Капризной, а бывает злой.

Она бывает просто глупой

И на тепло другим скупой.

Моя любовь так неоднозначна:

Живет во мне благодаря другим.

Она мутна и непрозрачна,

И мы едины, и мы творим.

На самом дне с тобой кричим…

На самом дне с тобой кричим:

«Дай нам покой, мы так хотим!

Не мучай нас, дай свет другим!

Не трогай плоть, мы полетим».

Умрет рассвет, привет закат!

С тобою будем, очень рад!

Наступит ночь, кто не уснул,

Увидит лунный караул.

В объятьях сна лежат тела,

И видят сны, и их ест мгла.

Луна звенит — ночной хрусталь.

Испить ее нельзя, так жаль.

Буди меня ты по утру,

Я помнить сны так не хочу.

Пусть будет день, не будет грез,

Пусть будет боль, и все всерьез.

Тишина ночью в городе огней…

Тишина ночью в городе огней,

Где жизнь стремительно меняет

Объекты быта и людей

И непокорных покоряет.

И звезды смотрят все с небес.

Молчат и озаряют тропы.

Под светом звезд и день воскрес,

Он подарил нам все невзгоды.

Ночная тьма не любит свет

И гонит странников к ночлегу.

Ночь спит с тобою столько лет,

Подговорив тебя к побегу.

Ночное облако, как зонт,

Закроет звезды и прожектор.

И небо ангелов на фронт

Пошлет, чтобы очистить сектор.

Молись,