— Ты не знаешь, где дети?

— В сарае, разбирают старые вещи вместе с Александрой Антоновной.

— Как тебе комната? — спросил он.

— Понравилась, — коротко ответила Жанна.

— Пойдем, посмотрим.

Девушка энергично начала вращать руками колеса, разворачивая кресло. Минуя кухню, они проследовали в маленькую комнатку, раньше служившую Сабине для хранения бумаг. Она не любила просматривать уже написанные, но, по ее мнению, неудачные вещи, а выбрасывать боялась. Среди неудачных текстов иногда попадалась пара-тройка заманчивых рифм.

— Быть может, я вычерпаю свой источник до дна и вернусь сюда поплакать над тем, как была когда-то талантлива, — поговаривала Сабина.

Больше всего на свете она боялась, что вдохновение ее покинет. В работе был смысл ее жизни. Плакать Сабине не пришлось. Она умерла раньше, чем перестала писать песни. В углу комнатки стоял стеллаж с бумагами, у окна — письменный стол. Александра Антоновна с помощью Сережи-младшего принесли из сарая почти что новый диван, обитый синим велюром, два кресла, тумбочку, огромное зеркало, которое Сабина привезла из родного поселка. Мол, что-то должно напоминать о доме. Поначалу зеркало отнесли в спальню, но через месяц она заявила, что тени предков бродят по ту сторону и мешают ей спать. Сергей покрутил пальцем у виска:

— Тебе, Маруся, давно пора обратиться к психиатру.

— Я — Сабина Сабурова, — надменно поправила его жена. Он понял, что не следует больше называть ее Марусей. И поскольку ему был обещан новый «Форд», смирился. С тех пор не называл ее никак. Ни Марусей, ни Сабиной. Обезличенно: «милая», «дорогая», «будь добра». Зеркало тогда отправилось в сарай, и вот оно снова здесь, в доме. Жанну заинтересовал стеллаж с бумагами.

— Это романы? — спросила она.

— Ну, во всяком случае про любовь здесь должно быть много, — едва не рассмеялся он.

Любовь была главной темой творчества покойной жены. Прежде всего Сабина была Женщиной.

— Можно читать?

Сабуров нахмурился. Все-таки чужой человек. Альковные тайны семьи Сабуровых не должны покинуть пределы этого дома. Надо бы узнать, что в этих бумагах. Лару попросить? Может, кое-что из архива Сабины можно выгодно продать? Бывают ведь сумасшедшие, которые платят бешеные деньги за клочок бумаги исписанный рукой кумира!

— Ничего не трогай, мы потом разберемся с этим, — обронил он. И вдруг добавил: — Этот диван стоял в нашей квартире. На нем спала Эля. Но Лара решила, что он не вписывается в интерьер.

— Здесь все решает Лара… — презрительно сказала Жанна.

Ого! Уже почувствовала врага!

— Просто у нее хороший вкус, — ответил он. — Вскоре Лара займется твоим лечением. Сюда приедет врач.

— А Лара — это кто?

— Лара — это Лара.

— Понятно, — подчеркнуто значительно сказала Жанна.

Он разозлился. Что ей могло быть понятно? В девятнадцать лет? Когда впереди вся жизнь и кажется, что первая любовь — до гроба, что чаша бездонна и в ней божественный нектар. Пей и наслаждайся. Но — увы! Не бездонна, и на дне ее горький осадок. Вот и у него — только ненависть и презрение. Презрение прежде всего к себе, к своей слабости, а ненависть — к законной жене, которая не могла жить просто, как все, без упоения и восторга. Которая требовала юношеской пылкости и неземной страсти. Он вдруг вспомнил последние ночи, проведенные с Сабиной, и весь передернулся. Есть любители ходить по раскаленным угольям, он же предпочитает просто полежать возле небольшого костерка. В сорок лет хочется покоя. И удобства. И меньше всего на свете хочется резких перемен. После пятнадцати лет мучений ему нужна удобная женщина. Которая не станет требовать больше того, что ему по силам. Но Жанне он ничего объяснять не стал. Толку-то? И кто она такая, чтобы вызывать его на откровенность? Лара в его жизни величина постоянная, а Жанна сегодня есть, завтра ее уже нет.

— Отдыхай, — коротко сказал он и вышел из комнаты, оставив девушку одну.

Жанна ликовала. Вот оно! Черновики, сплошь покрытые нотами и кривыми строчками. Почерк скверный и непонятный, печатная буква «т» чередуется с прописной. Будто до конца жизни Сабина не была уверена в том, как следует ее писать. Говорят, по почерку можно многое узнать о человеке. Если так, то Сабина Сабурова была человеком сложным, ее настроение быстро менялось. Судя по тому, сколько зачеркнуто и как часто обрываются строчки. На полях частенько встречается размашистый автограф: Сабина Сабурова. Это уже мания величия. Но она имела на это право. Как и на многое другое.

«Ничего не трогай», — сказал Сабуров. А кто он такой, чтобы ей запрещать? Сегодня живут под одной крышей, завтра разбегутся и никогда больше не встретятся. Только бы вылечил ее. А он вылечит, потому что обязан ей своей свободой. Жанна принялась беззастенчиво рыться в бумагах. Подумать только! Когда видела ее по телевизору, даже и мечтать не могла, что приблизится к ней настолько, что тайны великой певицы окажутся на расстоянии вытянутой руки! Она жадно схватила альбом с фотографиями. На первой странице выцветшими от времени чернилами было размашисто написано:

И в черные будни по графику,

И в самые светлые дни

Храни ее фотографии и письма ее храни.

Подпись: «Маша Малинина». Вспомнились слова Сергея Сабурова: «Марусей ее звали…»

В этом альбоме никакой певицы Сабины еще не было. Была девушка с русой косой, перекинутой через плечо, Маша Малинина. На групповых школьных фотографиях она терялась в ряду рослых, уже оформившихся одноклассниц. Пучеглазый лягушонок с большим некрасивым ртом. В центр ее не ставили, объектив наводили на красивых девочек, оттого лицо будущей звезды везде чуть размыто. Должно быть, поэтому старые школьные фотографии Сабина отправила в кладовую. Хотела избавиться от себя той, другой. Сергея Сабурова в альбоме не было. Он появился в жизни Маши чуть позже. Зато был Он.

Жанна так себе это и представляла. Все песни Сабины были о несчастной любви. Великая певица страдала. Не раз, замирая, Жанна слушала, как ее голос звенит на высоких нотах и тут же камнем падает вниз. Становится бархатным, влажным. Очень красивый голос. И песни хорошие. Но это не о муже. Так любить человека, который пятнадцать лет при тебе, безотлучно? Которому рожаешь детей, стираешь носки и варишь борщ? Который тебе изменяет и изо дня в день устраивает сцены? Почему-то Жанна была уверена, что они жили плохо. Любви между ними не было. И эта Лара…

Значит, есть Он. Жанна листала альбом, заранее зная, что человек этот здесь. Он пришел в песни Сабины из юности. Он сделал ее великой певицей. Во имя Него совершались все эти подвиги. Под одной из групповых фотографий подпись: «Моя единственная любовь». Единственная. Подчеркнуто. Чернилами, менее выцветшими, значит, гораздо позже. Лицо юноши обведено синим фломастером, буквы выведены старательно, округло. Буква «т» прописная. Почему они не поженились, Сабина и парень, лицо которого обведено на школьной фотографии? «Моя единственная любовь». Жаль, что снимок черно-белый. Какого цвета у него глаза? Вот и еще один снимок. Тоже черно-белый, похоже, что для паспорта. Сличила: он. Парню лет шестнадцать-семнадцать, волосы светлые, чуть вьющиеся, губы сжаты, взгляд упрямый, но какого же цвета у него глаза? Светлые. Похоже, что голубые. Или зеленые? А лицо красивое. Хотя черты лица жесткие, хищные. Девочки к таким мальчикам тянутся, чувствуют в них силу. Невольно сравнила его с Сабуровым. А что? Сабуров интересный мужчина! Не толстый, хотя и не худой, с приятным, располагающим лицом. Жаль только, что все время хмурится. Кого бы она выбрала, если бы пришлось выбирать? Почему в этом огромном трехэтажном коттедже живет теперь Сергей Сабуров, а не Он, которого великая певица называла «Моя единственная любовь»?