Пугливая аспирантка так разволновалась, что перепутала свои предметы с объектами, как в бумагах, так и в голове.

– Соберитесь с мыслями и прочитайте, что вы написали в своем плане, – взяла дело в свои руки Алина Марьяновна, мудрая женщина. Этим самым она разрешила нам всем читать с листа, который большинство из нас держало в руках и пыталось заучить на память. После таких слов, аспиранты спокойно отвели глаза от листов, но, не выпустили их из рук, а посмотрели на «сцену».

Снова тяжело вздохнув, пугливая аспирантка быстро прочитала свои записи. Лучше бы она этого не делала. Потому что на нее опять посыпались вопросы.

– Это они на первом выступающем так отрабатывают, – шепнула мне Рината, сидевшая за мной. – Надеюсь, я буду где-нибудь в конце.

– А что, так лучше? – шепотом спросила я.

– Конечно. Им всем надоест. И сама знаешь, внимание будет уже рассеянным.

– Так, в каких конференциях вы принимали участие? Какие статьи вышли у вас за этот год? – интересовалась Алина Марьяновна. – Полина Тимофеевна, сколько по плану должно быть статей за первый курс.

– Чем больше, тем лучше, – пошутила заведующая нашим отделом, пытаясь разбавить серьезную обстановку.

– Я спрашиваю точное число, – без юмора в голосе потребовала Алина Марьяновна.

– Три. Две обязательно должны быть уже напечатаны, – протараторила Полина Тимофеевна. Тут уже моя очередь пришла спокойно вздыхать – у меня как раз две статьи напечатанные есть. Вот только нет третьей. Где взять третью? Надо срочно что-то придумать. Сейчас послушаю, в каких изданиях печатаются научные статьи аспирантов, и допишу себе. Скажу, что отдала, и жду очереди. Позже я узнала, что такой отмазкой пользовались почти все аспиранты.

– Сколько у вас напечатано статей? – обратилась Алина Марьяновна к выступающей. У той оказалось их пять. Она смогла просунуть свои статьи во всевозможные научные издания. Чем и реабилитировала неудачное начало выступления. Пугливая аспирантка была похвалена и, получив нравоучительные советы на дальнейший учебный год, спокойно отпущена на свободу. Она покинула «наш театр» до следующего года.

– Кто следующий? – спросила проректор по научной работе, обращаясь почему-то к «присяжным». Тогда ей следовало бы построить вопрос по-другому: «Чей следующий?».

Следующей снова была не я. И когда прошел час, и нас осталось не так уж много, я успела немного успокоиться, и унять свое волнение. Слишком захватывающим было «представление». Это отвлекло от мыслей о предстоящей моей игре, и я стала наблюдать за другими героями этого «спектакля».

Я открыла для себя одну истину: по тому, как одевается аспирант, можно определить, каким ученым он будет. Да, стиль одежды выдает каждого.

Вот, например, стиль выскочки, которая сейчас выступает за трибуной. Уверенная, активная девушка в очках, обрамленных черной роговой оправой, на ее маленьком носике, всегда стремящемся вверх. Буквально все части ее тела говорят: «Перед вами будущий кандидат наук!». Этакая важная особа в строгом сером костюме с иголочки, за которым она спрятала свою молодость, чтобы казаться еще взрослее и умнее. Неужели ради этого нужно превращаться в занудливую старуху, всезнающую и не переубежденную.

– У вас есть готовый текст диссертации, семь научных публикаций, но это не дает вам повода останавливаться на этом, – начала свою нотацию, как обычно, Алина Марьяновна.

– Алина Марьяновна, могу ли я вас попросить за свою аспирантку? – перебил ее начатую речь научный руководитель выскочки. – Мы будем продолжать усовершенствование диссертации. Но я бы хотел дать ей несколько преподавательских часов на нашей кафедре. Она показала отличные результаты во время педагогической практики.

– Вы же знаете, что аспирант не имеет права работать, чтобы не отвлекаться от своего предназначения.

– Алина Марьяновна, это никак не отвлечет меня. Наоборот, поможет выполнить практическую часть научной работы, – подмазалась выскочка.

Да, с таким арсеналом заслуг – статьи выше нормы, готовый текст – можно сразу в Академию наук. Научный мир разбогатеет, но бедные студенты…

– Что ж, если это не помешает ее основной научной работе, и на кафедре действительно есть острая необходимость в ней, можете дать аспирантке несколько лекций, – согласилась проректор университетской науки.

Не то чтобы я была негативно настроена по отношению к этой выскочке, и вовсе не чувство зависти поселилось во мне. Просто я не понимала, зачем быть такой серьезной, слишком важной, если можно и проще объяснить свои научные исследования, чтобы они стали понятны не только узкому кругу ученых, но и обывателям, которые захотят повысить свое образование. Правда, на ее исследовании заморочишь голову совершенно ненужной информацией и сломаешь язык, пробуя выговорить ею же придуманные термины. Что ж, руководители рукоплещут будущей грозе студентов.

Следующим на сцену выходит будущий кандидат науки в мужском облике. Почему я снова так критична и сурова? Потому что мужчиной, в моем понимании, такой образ не назовешь. Глядя на такого аспиранта мужского рода, складывается впечатление, что он не моет волосы перед аттестацией, как студент перед экзаменом, чтобы не смыть знания. Студенческая примета вошла в привычку и приобрела новые формы у этого аспиранта – не расчесываться. Я, конечно, понимаю, что все мы творческие личности и таким образом проявляем себя. Но кричащая несовместимость стилей одежды тоже выделяет его из толпы. Казалось, его вид так и заявляет: «Мне все равно, что подумают другие! Я – аспирант! Я кандидат в кандидаты философских наук! И я не обращаю внимания на мелочи и на шушеру всякую…».

Другой представитель мужской науки дополняет первого. Эта, так же как и предыдущая, слишком индивидуальная личность. Длинные, волнистые, неухоженные, как у дикаря, волосы. Строгий, но великоватый костюм, прикуплен, наверное, на вырост. Путь то в науке долгий, а денег на новый костюм может не появиться еще дольше. И существенное отличие его индивидуальности – длинные, но ухоженные ногти, за что мы с Ринатой прозвали его маникюрщиком еще в магистратуре.

Свою речь он произносил слишком заумно и занудно. Сначала преподаватели внимательно слушали, делали умный и понимающий вид, затем от тихой монотонности по очереди начинали зевать, затем стали перебивать его отчет, в итоге просили остановиться. Но не тут-то было, аспирант-индивидуалист продолжает говорить даже тогда, когда его просят занять свое место. Он что-то еще бормочет себе под нос, но, наконец, чувство такта и правила этикета пробрались сквозь дебри его ума и отключили звук.

Пришел черед Ринаты.

Я не ожидала, что и она может растеряться, или мне это показалось. Хотя, неизвестно, как ты себя поведешь за трибуной в роли выступающего. Это место – проверки твоих нервов. Детектор лжи, определяющий твое настоящее отношение к аспирантуре. Как будто все тебя проверяют на научную способность. В самом ли деле ты готов отдаться науке? Но не поздновато ли? Мы же проходили проверку в магистратуре. Для чего, спрашивается, вы занимались с нами весь год в аспирантуре, чтобы вот здесь, на премьере «спектакля» одного аспиранта, забросать его труд гнилыми помидорами?