Эта история мне очень близка. Помню, как засиживалась допоздна, помогая сшить своему старшему брату костюм Боба Крэтчита для школьной постановки. Мы взяли старую вязаную жилетку из папиного комода, проделали дырки в коленках его школьных брюк и скрутили очки из проволоки. Потом дополнили образ парой перчаток без пальцев – чтобы в холодном кабинете Скруджа у него не мерзли руки. За эти годы я читала и смотрела постановку «Рождественской песни в прозе», наверное, раз десять – это были и школьный спектакль в классе моего брата, и профессиональная постановка, и мультфильм студии Disney.

Если покопаться в истории Рождества, становится очевидным различие между тем, как его праздновали до середины девятнадцатого века (когда вышли «Рождественская песнь в прозе» и книга Роберта Сеймура под названием «Книга Рождества») и после. В дневниках Самуэля Пипса, написанных в семнадцатом веке, большое внимание уделяется посещению рождественской службы (утром и вечером) и меню. Так, по его словам, в 1662 году его рождественский ужин состоял из овсянки на мясном бульоне с черносливом, жареной молодой индейки и рождественского пирога со сладкой начинкой. На протяжении двух столетий мало что поменялось, но потом всего за несколько лет – в начале правления королевы Виктории – одна за другой появилось множество традиций, которыми мы дорожим и по сей день. Эти новые обычаи очень быстро интегрировались в популярную культуру.

Похоже, что «Рождественская песнь в прозе», вышедшая всего девять лет спустя после того, как Рождество стало национальным праздником особого значения, была не столько рассказом о типичном британском Рождестве, сколько катализатором формирования нового отношения к празднику. Это произведение быстро приобрело популярность и на международном уровне – в особенности после того, как Диккенс объехал с гастролями Соединенные Штаты. В то время в Штатах также происходил переход к новому типу празднования Рождества.

«Рождественская песнь в прозе» рассказывает о человечности, щедрости, страхе, семейных узах и умении давать людям второй шанс. Но при ближайшем рассмотрении этой повести – и самой концепции Рождества в Викторианскую эпоху, когда и разворачивается действие, – становится очевидно, что основная тема – это связь между людьми. Все собираются в одном месте, делят еду и время, выражают друг другу благодарность. В самом деле, сразу несколько традиций, помогающих нам наладить контакт с друзьями и родственниками или установить его заново, зародились именно тогда, когда Диккенс написал свою повесть.

В 1843 году изобретатель по имени Генри Коул заказал художнику Джону Колкотту Хорсли первую в истории рождественскую открытку. На ней – поздравление «Счастливого Рождества и веселого Нового года!» и изображение радостной компании друзей, поднимающих тост за праздники. Спустя менее четырех десятилетий, с удешевлением почтовых услуг, ежегодные продажи рождественских открыток в Британии составили более одиннадцати миллионов экземпляров.

Далее – традиция наряжать рождественскую елку, которая вскоре стала центральным символом Рождества для миллионов семей. Считается, что первая рождественская елка – украшенная яблоками, вафлями и пряниками – была поставлена в немецком городе Фрейберге в 1419 году. Вслед за ним традиция постепенно распространилась на другие малые и большие города, а затем и страны Центральной Европы. Идея внедрить этот обычай в Британии по традиции приписывается Принцу Альберту, хотя на самом деле она появилась в 1790 году, когда Королева Шарлотта – немка, супруга Георга III – нарядила елку для своих детей. Члены королевской семьи продолжили делать это в новом столетии, а значит, Виктория видела елки с самого детства. И все же, хотя утверждение о том, что елку в Британию привез принц Альберт, не соответствует действительности, вне всякого сомнения, он помог этой традиции распространиться.

В 1848 году в газете Illustrated London News была опубликована фотография королевской четы с детьми, празднующими Рождество в Виндзорском замке. На фотографии – елка, украшенная зажженными свечами и простыми игрушками, на которые зачарованно смотрят венценосные детишки. Именно после этого снимка многие британские семьи, проникшись наполнявшей Рождество радостью, начали ставить у себя дома елки и наряжать их. Вскоре эта традиция распространилась и за океаном. В 1856 году президент Франклин Пирс поставил елку в Белом доме, а в 1870-х елки начали продавать в Вашингтон-Сквер-парке.

Теперь всех нас объединяют ритуал украшения елки, рождественские песни под ней и распаковывание подарков у ее подножия. Но кроме того, эти традиции позволяют нам не терять связи с собственным прошлым. Вот что пишет об этом американская художница Дженнифер Рэй:

История о связи близка многим людям, каждому – по-своему. Кто-то любит ее за то, что она учит искренне радоваться празднику. Другие – за то, что повествует о том, как важно быть щедрым и уметь отдавать. Третьи – за то, что ее мораль состоит в бережном отношении к семейным узам, которые укрепляются совместным празднованием Рождества. На меня произвела особое впечатление история геолога Степана Корича о том, как отмечали Рождество при коммунистическом режиме в Боснии:

История о связи актуальна и по сей день: мы по-прежнему собираемся вокруг елки, отправляем открытки и вместе празднуем. Это лишний повод встретиться с близкими и выпить за любовь, за жизнь и за уходящий год.

Спокойное размышление № 3

История о связи

• Вспомните свое Рождество в детстве: какие элементы Рождества Викторианской эпохи в нем присутствовали?

• Есть ли у вас особое воспоминание, связанное с рождественской елкой, рождественским столом или каким-то конкретным рождественским собранием?

• Есть ли что-то в Истории о связи (а также в связанных с ней ожиданиях), что ассоциируется у вас со стрессом или с трудными задачами?

• Оцените по шкале от 1 до 10, насколько в рождественский период для вас важны чувство связи и общее пиршество в кругу семьи.