Асура стремилась выбросить из головы тревожные воспоминания. Иной раз они накатывали, поглощая сознание и вызывая дурноту. Даже спустя столько лет старые раны нет-нет да и давали о себе знать.

Потратив несколько минут на сбор валежника, Асура разожгла в ямке небольшой костер. Ночная тьма пошла неровными сполохами, дрова тихо затрещали.

Хибранийка вытащила из сумки саморазогревающийся паек, дождалась, когда пища достигнет нужной температуры, открыла клапан. Желудок, с утра не получавший даже воды, болезненно сжался.

Медленно, смакуя каждый кусочек жаркого, Асура съела все и, сытая, уселась возле расщелины с фляжкой в руке. Отпивая по глотку смесь кулонского белого кофе с добавлением коньяка, она смотрела на догорающие дрова. Тепло расползалось по телу.

На Фаастене можно застрять еще как минимум на три дня. Ровно такой срок указан в ее контракте на случай неявки клиента. Стрелок ждет трое суток, после чего имеет полное право собрать манатки.

Однако при таком раскладе Асура теряет кучу денег, и это нехорошо. Мысленно подсчитав барыши, грозившие помахать ей ручкой, охотница прошептала проклятие.

Дерьмовая работка, халтура. Будь у нее другие предложения, она бы никогда не связалась с омнаисами и их тугими кошельками. Больше всего Ким ненавидела работать на деляг, но, увы, таких в Галактике пруд пруди и услугами вольных охотников они пользуются чаще других. Криминальные разборки, борьба за передел собственности и сфер влияния, устранение конкурентов и бывших партнеров по бизнесу – тучные нивы, на которых, как считается, пасутся наемники разных мастей. Асура солгала бы, сказав, что никогда не бралась за такие заказы, но ей нравилось убеждать себя в том, что ее винтовка уменьшает зло. Она могла убить одного бандита по заказу другого, следовательно, одним бандитом будет меньше. Эта нехитрая логика помогала и Лам Лаа мириться с неизбежными моральными издержками ремесла. В конце концов, убивает оружие, а не человек, а хибраниец со стволом – оружие, вдвойне опасное.

Юбнон Стойм был одним из тех, кто наживался на Фаастене и его туземцах. Омнаисы взяли планету себе в собственность и беспрестанно перекраивают ее, деля прибыли. Когда-то и Юбнон нанимал охотников, чтобы тихо устранить пару-тройку конкурентов; теперь вот настала его очередь; в обществе трансгалактических воротил это было в порядке вещей. Убив Стойма, Асура никогда не станет сожалеть о содеянном.

Раздражала необъяснимая непунктуальность клиента. Увы, Асура не обладала таким железным терпением, как Лам Лаа, и вынужденное безделье сводило ее с ума.

Вынув винтовку из чехла, охотница принялась разбирать ее; разборка и чистка всегда помогали переключить мысли в другом направлении, однако на этот раз было иначе. Воспоминания стали только ярче. Асуре казалось, не ее руки ловко перебирают модули оружия, а Лам Лаа… Еще немного – и в тишине зазвучит негромкий голос Нийоки, который нельзя спутать ни с каким другим. Голос матери нельзя забыть; Лам Лаа и была ею, от первого до последнего дня.

Хибо редко умирает в своей постели, и охотница не стала нарушать традиции. От нее осталось совсем немного.

Асура часто думала о том, что так и не стала прилежной ученицей. Всегда что-то мешало, что-то шло не так. Лам Лаа ни разу не говорила ей, но девушка догадывалась: все дело в том, что она не хибранийка. Не настоящая. Предки Ким были фермерами невесть в каком поколении. Смысл их бытия заключался в постоянной борьбе за существование, но никто из них не мог и помыслить о нарушении привычного порядка.

Она помнила своих родителей, молчаливых, привыкших к тяжелой, отупляющей работе людей, чурающихся всего непонятного и нового. Замкнувшись в собственном мирке, они просто пытались выжить в той среде, которая досталась им по праву рождения.

Асура опустила взгляд на тлеющие угли…

На Лимее говорят, что там нет климата – настолько он изменчив и непредсказуем. В тех широтах, где фермеры занимались выращиванием хлебных деревьев, погода постоянно преподносила сюрпризы. Неделя жары резко сменяется неделей ледяных ветров и осадков. Посреди зимы может внезапно наступить лето, когда от перепадов температуры в тридцать и более градусов в течение дня начинают трескаться скалы. Асура хорошо помнила этот звук. Камни стонали под нещадно палящими лучами оранжевого солнца, а со склонов гор стекали потоки воды. И это происходило лишь на памяти Асуры, тогда еще маленькой девочки, трижды.

Отец, которому она помогала в поле, говорил, что местные духи гневаются, и частенько приносил им жертвы. Он бросал куски мяса сиго[16]в расщелины скал в надежде умилостивить невидимых хозяев Лимеи, но духи, похоже, не желали прислушиваться к его молитвам.

Асура никогда не понимала, как можно выбрасывать еду, но не отваживалась возразить. Отец был суров и жесток настолько, насколько невежественен. Его жена, мать Асуры, как часто бывает, представляла собой полную его противоположность. Сейчас охотница назвала бы ее забитой и униженной, женщиной без души и собственного мнения, существом, больше похожим на тень. Она жила незаметно, безропотно выполняя всю работу по дому. Наемница даже не помнила ее лица. Только тихий, похожий на шепот голос. Голос призрака.

В конце концов мать и стала им. И отец. Духи убили их обоих, разгневавшись, или… просто погода решила преподнести фермерам очередной сюрприз… Так ли это важно сейчас?

Они мертвы. Их пожрал огонь, спустившийся сухой осенью по склону горы. Их дом, сарай с инструментами и амбар со скотиной. Все это исчезло той жаркой ночью.

После целого дня работы девочка спала глубоким сном без сновидений. Обычно, пока ее кто-нибудь не будил, она до последнего момента пребывала в забытьи. Так и в этот раз. Кто-то больно схватил ее за плечо.

Асура коротко вскрикнула. Повернув голову, она увидела силуэт отца, склонившийся над ней.

– Вставай! Живо! Надо выводить сиго!

– Что?

– Повторять не стану – шевелись!

Отец стиснул ее плечо еще сильнее, боль помогла сбросить сон.

Что-то происходило. Словно в доме вдруг откуда-то взялась толпа людей. Асура бросила взгляд на матрац в углу, где спала мать. Он был пуст. За тонкой деревянной стенкой кто-то бегал, топая босыми пятками.

В воздухе витал странный запах. Сначала Асура не понимала, что это значит, но потом ужас нахлынул на нее холодной волной и перехватил дыхание.

Теперь ясно, откуда исходит этот кошмарный рев.

Он накатывал с севера, с гор, и становился все громче. Сейчас Асура могла бы сравнить это с грохотом набегающей штормовой волны, но тогда она была только испуганным ребенком, никогда не видевшим, как стремительно несется по сухому лесу стена огня.

Отец вскочил и выбежал прочь; Асура устремилась за ним, позабыв о том, что босая. Оказавшись в соседней комнате, самой большой, девочка остановилась.