Переселение финляндцев в другие регионы Европейской России – Олонецкую и Архангельскую губернии – было обусловлено иными факторами, что отразилось и на социальном составе мигрантов. Для финнов, уходивших в северные районы российской губернии, важным стимулом к эмиграции становились частые неурожаи. Это подтверждается отчетливыми пиками переселенчества в голодные годы и преимущественно крестьянским составом мигрантов.

В Олонецкой губернии первые финские колонисты появились в 1830-е гг., однако особенно быстро количество переселенцев росло во второй половине столетия. К концу века численность финского населения Олонецкой губернии достигла 3 тыс. человек и оставалась на этом уровне вплоть до 1917 г. (1 % от всего населения). Доля мужчин и женщин в диаспоре была примерно равной; довольно высок был процент детей и молодежи в возрасте до 20 лет (в среднем свыше 40 %)[44]. Финны были заняты в промышленности, ремеслах, на строительных работах и лесозаготовках. Весьма распространенными являлись профессии столяра, плотника, портного, сапожника, печника. Занимались они и сплавом леса, работали в сельском хозяйстве, на речном транспорте (в том числе в качестве бурлаков). Женщины нанимались в услужение в богатые дома. Переселение в Олонецкую губернию, как и в Петербургскую, было для большинства финляндцев явлением временным – в конце столетия диаспора на 90 % состояла из мигрантов первого поколения. В 19171918 гг. около 70 % финнов вернулись на родину[45].

В Архангельской губернии финны концентрировались на Мурманском побережье. Первые поселения появились здесь в голодные для Финляндии 1860-е гг. Стимулом к миграции стали и правительственные постановления 1868, 1876 и 1890 гг., предоставлявшие льготы колонистам Мурмана, как россиянам, так и иностранцам, принявшим российское подданство. В отличие от Петербургской и Олонецкой губерний, на Кольский полуостров финны переезжали с намерением прочно обосноваться на новом месте. Колонисты селились по побережью Баренцева моря (Кольский залив) и вдоль реки Туломы[46]. К концу столетия здесь появился уже целый ряд поселений, в которых сохранялся традиционный для финской деревни уклад жизни.

В 1897 г. численность финнов на Кольском полуострове составляла 1276 человек (645 мужчин и 631 женщина). Лишь половина из них (650 человек) являлись мигрантами первого поколения (83 % – уроженцы губернии Оулу). Еще ниже был процент тех, кто оставался финляндским подданным (428 человек, 33 %). Диаспора имела нормальную демографическую структуру с благоприятными перспективами развития – 50 % составляли дети и молодежь в возрасте до 20 лет[47]. Основным занятием финнов являлись рыбный промысел и охота (55 % самодеятельного населения). Трудились они также в животноводстве и земледелии, занимались обработкой дерева, продуктов животноводства, изготовлением одежды и строительными работами. Большинство женщин в возрасте старше 20 лет (свыше 80 %) находилось на иждивении мужей, занимаясь домашним хозяйством и детьми[48]. В годы Первой мировой войны численность финского населения Кольского полуострова значительно возросла в связи со строительством Мурманской железной дороги, и в 1915 г. здесь проживали 2793 человека (19 % от всего населения края)[49]. В отличие от иммигрантов в других регионах России, после 1917 г. большинство финских колонистов осталось жить на мурманском побережье.

Годы революции и гражданской войны внесли существенные коррективы в численность и социальный состав финского населения России – большая часть финнов, как уже отмечалось, вернулась на родину, и в советское время диаспора формировалась фактически заново. С 1918 по 1935 г. было три больших иммиграционных волны, вызванных к жизни целым комплексом политических и экономических причин и обусловленных изменениями, произошедшими в мире после российской революции. По причинам миграции, времени прибытия и месту исхода финских иммигрантов советского периода можно условно разделить на три основные группы – политэмигранты (красные финны), перебежчики и североамериканские переселенцы.

Первая большая волна эмиграции из Финляндии связана с окончанием там гражданской войны в мае 1918 г. Междоусобная война была недолгой, но кровавой: собственно боевые действия продлились всего два месяца, но красный и белый террор, а также послевоенные репрессии победителей по отношению к побежденным унесли жизни 30 тыс. человек (из них потери красных составили 25 тыс.). После победы белых еще свыше 60 тыс. человек было приговорено к различным срокам заключения, и, хотя большинство из них к концу 1918 г. были отпущены на свободу как условно осужденные, для красных участников событий угроза политических преследований оставалась более чем реальной[50]. Спасаясь от преследований, весной 1918 г. тысячи красных финнов и членов их семей покинули страну. Часть эмигрантов бежали в Швецию и другие государства, но большинство предпочли искать убежища в Советской России. В апреле-мае 1918 г. в Петроград прибыло 6 тыс. беженцев[51]. Первоначально их размещали в самом Петрограде и городе Буй (сейчас Костромская область), где был создан специальный эвакопункт. Оттуда людей направляли в Вологду, Кострому, Муром, Москву, Нижний Новгород, Мурманск, Петрозаводск, на Урал и в Сибирь. К концу лета основная масса иммигрантов была трудоустроена, а большинство способных к военной службе мужчин добровольно вступили в финские национальные соединения Красной армии. После окончания гражданской войны основная масса политэмигрантов была сосредоточена в Европейской России, точнее, ее северо-западном регионе, чему в немалой степени способствовала политика, проводимая руководством страны.

Политэмигранты и их семьи продолжали прибывать в Россию вплоть до начала 1930-х гг. Являясь наиболее активной в политическом отношении частью диаспоры и будучи в большинстве своем членами ВКП(б) и номенклатурными работниками, люди эти постоянно перебрасывались с места на место по воле партийных органов, что чрезвычайно затрудняет подсчеты. Общая численность финских политэмигрантов в Советской России, по различным подсчетам, достигала от 10 до 13 тыс. человек[52].