— Что вы собираетесь делать?

Сыворотка хуже смерти! Я готов был на что угодно, на какие угодно пытки — только не на сыворотку! Но я был не в силах помешать неизбежному. Когда четырехпалый небрежно приложил шприц к моему предплечью и спустил курок, все силы у меня ушли на то, чтобы напрячь прямую кишку и не обделаться от страха. Послышалось тихое шипение. Струя наркотика прошла под кожу и стала всасываться в кровь.

Ну и ощущение! Я опал в кресле, стараясь не развалиться на кусочки. Пройдет совсем немного времени, и я выложу все, о чем меня ни спросят!

— Дайте знать, когда он будет готов, — бросила Йокомата, выходя.

Клон Джин Харлоу направилась ко мне:

— С вами все в порядке?..

Красноносый рывком отшвырнул ее назад:

— Отойди от него! — Прикосновение к ней, казалось, навело его на новую мысль. Он посмотрел на четырехпалого. — Нам с тобой крупно повезло, приятель! Есть время расслабиться и девчонка из Дайдитауна, с которой можно поразвлечься.

— Звучит неплохо, — заявил четырехпалый.

— Сейчас я не в настроении заниматься делами, — возразила клон.

Красноносый потащил ее в заднюю комнату.

— Сейчас будешь.

— Я пожалуюсь хозяину! — Голос у нее стал визгливым.

— Не волнуйся. Йокомата твоего хозяина с потрохами купит.

Все трое исчезли. Я даже головы не повернул, чтобы проследить за ними. Просто сидел в кресле, обливаясь потом, и ждал. Где-то в доме бубнил Информпоток. Из задней комнаты послышался шум борьбы. Протестующие крики. Потом я услышал звонкую пощечину; девушка охнула от боли. Но я не особенно вслушивался. Все мои мысли сосредоточились на одном: скоро они вернутся и начнут допрашивать меня. О чем бы меня ни спросили, я выложу им всю правду.

Спустя какое-то время вернулась Йокомата. Она огляделась, метнула раздраженный взгляд в сторону задней комнаты, а потом направилась ко мне.

— Ваше полное имя!

Слова вылетали из меня как будто сами по себе.

— Зигмунд Чандо Мерландри Дрейер.

— Где вы живете?

Я назвал адрес квартиры в Бруклине, а заодно сообщил адрес офиса в комплексе «Верразано», потому что иногда я остаюсь там ночевать. Под действием сыворотки человек ничего, абсолютно ничего не в состоянии утаить!

Наши голоса, видимо, дали понять красноносому и четырехпалому, что хозяйка вернулась. Они ввалились к нам, на ходу застегивая штаны. Йокомата встретила их ледяным взглядом.

— Вы женаты? — спросила она меня.

Я попытался удержаться, но ответ вылетел помимо моей воли:

— Был… сейчас нет… но это не ваше дело!

Йокомата улыбнулась:

— Вижу, вы уже готовы. А теперь скажите: вы утаили какие-либо сведения о Келе Баркеме?

— Нет.

— А о Кайле Бодайне?

— Нет.

— Когда вы впервые услышали имя Кел Баркем?

— Несколько минут назад.

Йокомата небрежно кивнула своим подручным:

— Хватит. Ведите их наверх. Только нигде не задерживайтесь!

Я вздохнул с облегчением. Все оказалось не так уж страшно. Она не задала ни одного личного вопроса. Йокомату интересовал только тот тип, Баркем, или Бодайн. Я настолько расслабился, что мне даже стало любопытно. Почему он так ее интересует?

— Пойду приведу клона, — заявил четырехпалый, когда Йокомата ушла.

— А я освобожу нашего приятеля. Но сперва… — Он поглядел в спину своему дружку, потом повернулся ко мне. На губах его заиграла мерзкая улыбочка; глаза словно подернулись слизью. — Был женат, значит? Где же твоя жена? Небось сбежала, когда узнала, что ты — клонолюб?

Я попытался запеть, вспомнить какие-нибудь стихи, закричать, зарычать, выругаться, но мой рот меня не послушался и без колебаний выпалил:

— Она уехала. Восемь лет назад. Туда, куда улетают нормальные люди.

— Бросила тебя, да? И на далекой планете спуталась с каким-нибудь вонючим фермером! Какая жалость! Значит, теперь ты занимаешься этим с клонами?

— Нет.

— Тогда с кем?

— Ни с кем.

— Ни с кем? Так не бывает. С кем же ты ловишь кайф?

Я хотел закричать, зарыдать: «Не надо так со мной!» Но не смог. Я прикусил губу, прокусил ее почти насквозь, но все же не смог сдержаться. И тут клон подбежала ко мне и закричала:

— Послушайте! Так нечестно!

Не меняя выражения лица, красноносый полуобернулся и со всей силы врезал ей по лицу тыльной стороной ладони. Она пошатнулась и чуть не упала. Из разбитой губы потекла кровь. На ее неправдоподобно белой коже кровь казалась тоже неправдоподобно красной.

Потом красноносый повернулся ко мне:

— Повтори, что ты сказал.

Я был беспомощен.

— С дискетками.

У него отвисла челюсть; глаза засверкали от радости.

— Он околпаченный! — завопил он. — Околпаченный!

Зашел сбоку и взъерошил мне волосы. Почти сразу он добрался до средней линии черепа и нашел то, что искал.

— Вот она, коробочка! Он околпаченный! — Красноносый снова встал передо мной. — Твоя женушка узнала, что ты околпаченный, и сбежала? Так, что ли?

— Нет!

— Тогда почему она тебя бросила?

Я попытался вызвать рвоту. Все, что угодно, лишь бы положить конец пытке! Но слова вылетали из меня помимо моей воли.

— Я не мог удовлетворить Мэггс ни в эмоциональном, ни в физическом плане — ни в каком; поэтому она забрала Линни и бросила меня восемь лет назад.

— А, значит, ты околпачился после того, как они улетели! В чем дело? Не смог найти себе живую бабу? Получаешь удовольствие только от дискетки?

— Нет!!! — Да кончится ли это когда-нибудь?

— Тогда в чем дело, околпаченный?

— Так легче, приятнее, удобнее и лучше. Нет «до» и «после», нет никого, кроме меня, и мне не нужно быть ни с кем, и я больше не хочу ни с кем иметь дело!

Я слышал, как признаюсь чужакам в том, в чем не признаюсь даже самому себе! Будь у меня возможность, я бы прикончил красноносого на месте. Но мои запястья и лодыжки были намертво прикованы к креслу. Я не мог поднять голову, не мог взглянуть никому в глаза и напрягал все силы, чтобы не завыть от стыда и отчаяния.

Мы снова стояли перед столом Йокоматы, только теперь клон опиралась на меня. Видимо, после оплеухи, которую закатил ей красноносый, у нее до сих пор подкашивались ноги. Ладно, пусть прижимается. Я смотрел прямо перед собой. Мне хотелось только одного: поскорее убраться отсюда.