Джордж Персиваль Уайатт, коронер графств Лондон и Суррей, провел расследование в больнице два дня спустя, 15 октября. Перед ним вырисовывалась картина короткой, тяжелой жизни. Присяжным сказали, что Донворт, дочери простого рабочего, совсем недавно исполнилось 19. Забеременев в 16 лет, она ушла из дома, чтобы жить с отцом ребенка, Эрнестом Линнеллом – таким же подростком. Их ребенок умер вскоре после рождения. Линнелл подрабатывал в разных местах от случая к случаю, Донворт наняли наклеивать этикетки на бутылки на одной из фабрик Ламбета, но к осени 1891 года они уже несколько месяцев были безработными.

«На что вы жили?» – спросил Уайатт, когда Линнелл рассказал свою историю. «Раньше она ходила по улицам, – признался он, – и приносила домой деньги». Это откровение вызвало ропот в зале суда. Одна газета с презрением отметила, что мало того, что Донворт была проституткой, ее сожитель еще и без зазрений совести жил на «доходы от унижения девушки». Вскрытие не выявило очевидной причины смерти. Дознание отложили, чтобы позволить доктору Томасу Келлоку, врачу больницы Святого Томаса, проверить содержимое желудка Донворт.

* * *

Отдел L столичной полиции, патрулировавший Ламбет, возбудил дело 19 октября. Офицеры допросили проституток, которые видели, как Донворт входила в дом недалеко от вокзала Ватерлоо с тремя мужчинами за час до того, как упала в обморок. Все трое выглядели как торговцы, и ни один из них не подходил под описание человека, который дал Донворт выпить непонятное вещество. «Полиция установила, что она не могла находиться в компании высокого темноволосого мужчины, – отметил старший инспектор Колин Чисхолм, – с того момента, как ушла из дома, и до тех пор, пока ее не нашли на Ватерлоо-роуд».

Здания парламента и Вестминстерский мост, вид со стороны Ламбета на Темзе. Больница Святого Томаса находится справа (авторская коллекция)

Когда 22 октября расследование возобновилось, доктор Келлок подтвердил, что женщину отравили – в ее желудке обнаружили стрихнин и следы морфия. Чуть позже появилось еще несколько подробностей о высоком косоглазом мужчине: Энни Клементс сказала, что Донворт получила от него два письма, в одном из которых он назначил ей встречу в ночь ее смерти. Письма исчезли – Клементс полагала, что этот человек попросил Донворт вернуть их. Почерк на конвертах был аккуратным, засвидетельствовала она, «больше похожим на почерк леди, чем джентльмена».

Коронер Уайатт еще не осознавал, что видел тот же почерк несколькими днями ранее. Он получил странное письмо, в котором утверждалось, что Донворт убили:

«Дж. П. Уайатту, эсквайру, коронеру.

Я пишу, чтобы сказать, что если вам и вашим спутникам не удастся привлечь к ответственности убийцу Эллен Донворт, также известной как Эллен Линнелл, проживающей по адресу Дьюк-стрит, дом 8, то я готов оказать вам помощь по привлечению убийцы к ответственности, но при условии, что ваше правительство согласится заплатить мне 300 тысяч фунтов стерлингов за услуги; я не потребую никакой оплаты, если не добьюсь успеха».

Оно было подписано «А. ОБрайен, детектив». Триста тысяч фунтов были абсурдной цифрой – это десятки миллионов долларов по сегодняшним меркам. Уайатт предположил, что письмо, должно быть, написал шутник. Он спрятал его и не упомянул об этом во время расследования.

После завершения дачи показаний присяжные вынесли вердикт. «Покойная умерла от отравления стрихнином и морфием, – объявил старший присяжный, – но нет никаких свидетельств того, как это произошло».

Для Скотленд-Ярда существовало только одно возможное объяснение. «Нет никаких сомнений в том, что она сама сознательно приняла яд», – доложил своему начальству старший инспектор Чисхолм. Донворт была в депрессии после смерти ребенка, и то, что она занялась проституцией, «без сомнения, не давало ей покоя». После дознания Чисхолм поговорил с некоторыми присяжными заседателями, которые пришли к тому же выводу – по их мнению, она знала, что умирает, а потому приняла яд, желая покончить с собой. Они считали, что никакого высокого косоглазого мужчины не было. Суперинтендант Джеймс Брэннан из отдела L согласился. «Я не думаю, что есть хоть малейшие доказательства преступления», – отметил он после ознакомления с отчетом Чисхолма.

Роберт Андерсон, помощник комиссара столичной полиции, просмотрел досье в штаб-квартире Скотленд-Ярда и согласился. «Очевидно, – отметил он, – что это самоубийство». Но один вопрос оставался без ответа. Как Донворт удалось раздобыть стрихнин – яд, продаваемый только врачам?

* * *

Уильям Слейтер утверждал, что пошутил. Сорокапятилетний ювелир пригласил свою знакомую, Энни Боуден, выпить в пабе недалеко от вокзала Кингс-Кросс, в паре километров к северу от Ламбета. Он заказал эль, а затем вытащил из кармана бутылку с беловатой жидкостью.

«Я собираюсь принять этот яд. Тут хватит на 50 человек, – заявил он. – Не хотите немного?» Сначала он прижал открытую бутылку к губам, а затем поднес ее к бокалу Боуден. Шутка девушку не впечатлила – она подала жалобу в полицию. Слейтеру предъявили обвинение в покушении на убийство, и инспектор Джордж Харви из отдела L обратил на это внимание. Всего через три дня после того, как смерть Донворт объявили самоубийством, какого-то мужчину арестовали за попытку добавить беловатую жидкость, возможно являющуюся ядом, в напиток женщины. Харви возобновил дело и 3 ноября пришел на предъявление обвинения Слейтеру в сопровождении свидетелей, которые видели Донворт в ночь ее смерти. Одна из них, Констанс Линфилд, указала на Слейтера при опознании подозреваемых. «Это тот самый человек, – сказала она. – Мне так кажется». Слейтеру предъявили обвинение в убийстве Эллен Донворт. «Предполагаемая поимка „отравителя из Ламбета“, – гласили заголовки. Но в деле было мало доказательств. Другая женщина, которая видела Донворт и ее клиентов в ту ночь, не узнала Слейтера. Двадцать первого ноября прокурор попросил судью Хораса Смита снять обвинение, основанное исключительно на показаниях Линфилд, – полиция не смогла найти никаких других доказательств, связывающих Слейтера с Донворт. «Было слишком много сомнений, – признал прокурор, – чтобы ожидать, что присяжные признают подсудимого виновным на основании показаний этой женщины». Обвинение в убийстве Донворт сняли, но Слейтеру все еще предстоял судебный процесс по покушению на убийство Энни Боуден, хотя суд и не выяснил, на самом ли деле жидкость, которой он размахивал в пабе Кингс-Кросс, являлась ядом. Адвокат подсудимого настаивал, что он «виновен лишь в глупом поведении». Когда несколько недель спустя присяжные оправдали Слейтера, председательствующий судья отчитал власти за проведение «нелепого судебного преследования».

Полицейское дело о смерти Эллен Донворт, вернувшееся в Ламбет, снова закрыли.

Глава 4. Матильда Кловер

Лондон, 21 октября 1891