Он и сейчас, прекрасно зная вкусы всех студентов, в восемь щупалец накидал им на подносы самых лучших блюд, не дожидаясь заказа. Потому друзья почти не разговаривали за завтраком и только жевали, закатывая в восхищении глаза.

Третьекурсники и вовсе не спешили молоть языком по объективной причине: впереди их ждали прекрасный предмет, высокопарно именуемый «риторикой», и старая гномка — мастер Кихшертп. Само ее имя на незамутненный взгляд землянки уже было риторическим упражнением на артикуляцию. Правильно называть бабушку Яна, конечно, научилась, заставив себе раз двадцать повторить неповторяемое, однако мысленно именовала старую даму «Черепахой Тортиллой».

Вслух произносить девушка такое не отваживалась, ибо чревато! Слишком легко, как малыши ветрянку, друзья и однокурсники подхватывали прозвища, походя данные ею учителям. А ведь далеко не каждый из мастеров мог отнестись к собственному новому «имени» столь благосклонно, как мастер Лесариус! Тот считал свое прозвище «старичок-молоток» чем-то вроде второго имени и почетного звания одновременно. Сатана Феррум, то есть Сейата Фэро, к примеру, комплиментом свою кличку не считал, хорошо еще она «в народ» массово не пошла, потому как нужных ассоциаций у большинства студентов не вызывала. Но и «камерного пользования» для назначения нескольких отработок самым языкастым мастеру хватило.

В схожести старой гномки с черепашкой Яна была уверена так же, как и в распространении этих животных в мирах, потому крепко держала язык за зубами. Обижать пожилую женщину с риском нарваться на уникальное задание вроде «Приведите в защитной речи семь доказательств обоснованности данного прозвища» не хотелось совершенно.

Яна не стремилась сердить, да и вообще привлекать внимание преподавателя риторики. В первую очередь из-за собственной явной неспособности к предмету. Это болтун Машьелис был готов сымпровизировать речь на любую тему, стоило только мастеру дать задание. У Хага получалось достойно ответить, предварительно хорошенько обмозговав вопрос. Несчастная землянка в сравнении с напарниками чувствовала себя косноязыкой дурой. Ужасное задание, над которым бедная студентка корпела час или больше, дракончик с вызывающей белую зависть небрежной легкостью походя выполнял и приводил в достойный зачета вид за какие-то пять, максимум пятнадцать минут. Так что на первое занятие Янка не шла как на каторгу только в силу отсутствия домашки на каникулы.

Когда мастер — квадратно-форматная, морщинистая и низенькая пожилая дама с короткой стрижкой и большими круглыми очками, одетая в консервативную фиолетовую мантию с темно-зеленым кантом, — вскарабкалась на кафедру и оглядела аудиторию, у всех третьекурсников зашевелились нехорошие предчувствия. А когда госпожа Кихшертп радостно улыбнулась и возвестила:

— Ясного дня, деточки! Вижу, вы все хорошо отдохнули и набрались сил для новых свершений! — предчувствия переросли в уверенность.

Оная же моментально получила подтверждения, стоило доброй бабушке закончить монолог:

— Давайте-ка разомнемся! Мы с вами готовили длинные речи, импровизировали в диалогах, отправляли в полет воображение, наслаждались красотами эпитетов, сравнений, метафор, но! — Тортилла сделала многозначительную паузу. — Помним ли мы, для чего все затеяно? Кто дерзнет поведать о высшей цели наших занятий?

Мастер обвела аудиторию испытующим взглядом из-под очков. Народ безмолвствовал. У Янки же, как назло, совершенно не вовремя зверски зачесался кончик носа. Бедная девушка крепилась, сколько могла, и все-таки звучно чихнула в ладони.

— Яна Донская?! Просим-просим! — рассиялась старая гномка, принявшая конфуз за инициативу.

Девушка тяжко вздохнула и поплелась на сцену перед кафедрой как на казнь. Выступать с места мастер дозволяла очень редко. Как назло ни одной мысли о том, с чего начать, в голове не мелькнуло. Нет, о самой миссии и долге блюстителя пророчеств Яна знала, но, как собака, все понимая, не могла облечь свои мысли в достойные слова. А связать слова в предложения и выдать речь хотя бы минут на пять нечего было и думать. Бедную девушку — добровольца поневоле — ждало позорное поражение.

«Еще бы в стихах мастер говорить потребовала», — обреченно взвыла землянка, понимая, что в любом случае неизбежный провал — дело нескольких минут. Импровизировать на заказ Яна не умела катастрофически. Она уже открыла рот, чтобы заявить о своей неспособности ответить, но тут случилось чудо! То самое, которое случается тогда, когда в нем нуждаются больше всего! Девушку осенило. Она увидела даже не скромную калитку выхода, а парадные ворота с оркестром, играющим туш, цветами, красным ковром и ликующей массовкой.

Янка встала на сцене и на всякий случай осторожно справилась у мастера:

— Можно в стихах?

— Конечно же! — приятно удивилась преподавательница и умиленно сложила ладошки лодочкой перед грудью.

Донская откашлялась и объявила:

— Редьярд Киплинг. «Заповедь». — А потом с выражением начала читать заученное еще в школьные годы стихотворение: «Владей собой среди толпы смятенной…»

Без запинки Янка в абсолютной, почти звенящей тишине прочла произведение гениального автора. Замолчала, не зная, нужно ли говорить что-то еще, или можно садиться на место. А старенькая мастер Кихшертп, явственно борющаяся с волнением, проглотила подступивший к горлу комок, часто-часто заморгала, сняла очки, протерла платочком стекла, судорожно вздохнула и лишь после этого взволнованно выпалила:

— Удивительное стихотворение! Как емко, четко и в то же время образно отражены в произведении призвание блюстителя и суть миссии! Автор был блюстителем, летописцем или пророком, Яна?

— Вряд ли, — чистосердечно ответила девушка. — Это поэт и писатель моего мира, где никто не знает об Академии пророчеств и предсказаний. У нас вообще техническое измерение, магии как таковой нет.

— Гении! Они живут и прозревают сквозь время и пространство миров, о том не ведая, — прочувствованно объявила мастер и, наверное, впервые за все время занятий похвалила студентку за ее собственную, а не сделанную добрыми напарниками работу: — Вы выбрали удивительное стихотворение для решения поставленной задачи, Яна. Я ставлю вам зачет за семестр. Но, надеюсь, к урокам готовиться не перестанете?

— Не перестану, — выдохнула пораженная девушка.

И так понятно, лодырничать Тортилла никому не позволит. Однако мысль об уже поставленном зачете принесла девушке несказанное облегчение. Когда не висит над душой дамокловым мечом страх провала, даже учиться как-то легче и спокойнее. Неужели мудрая старушка просекла состояние студентки и решила помочь? Может, она и вызвала ее первой с такой целью?

Дальше занятие шло спокойно, лишь напоследок Яну попросили записать бессмертный шедевр Киплинга для ознакомления с ним других студентов. Тут же влез Машьелис и предложил начертать гениальные строки несмываемой краской на стене кабинета риторики. Дракончик думал чуть-чуть пошутить и дошутился. Мастер Кихшертп благосклонно одобрила инициативу. Зачет, правда, Лису не пообещала, лишь посмотрела ласково-ласково и улыбнулась. Пришлось Машьелису пообещать в ближайшие дни явиться для каллиграфического запечатления бессмертных строк классика. Зато у Янки отпала нужда переписывать стихотворение. Раз услышанное о Либеларо не забывал никогда, лишь время от времени разыгрывал забывчивость.