Когда меня внезапно будят, я не сразу прихожу в себя, и этот случай не был исключением. От того, что меня вырвали из глубокого сна, мое сердце бешено колотилось и, казалось, было готово выскочить из груди. Все, на что я была в тот момент способна, – это промямлить что-то бессмысленное, типа «А?.. Что?».

– Не беспокойся! Когда они увидят, что меня нет в комнате, а всюду только разбросанная… Ш-ш-ш! Ты помнишь, что должна сказать? Триста!

– Сама ты ш-ш-ш! – Я невежливо повернулась к ней спиной. – Я ведь должна крепко спать, не так ли?

Я едва успела это сказать, как без всякого стука дверь распахнулась. На пороге появились не только отец Мари-Клэр и ее мачеха, но и мрачный жених с моим бедным папой. Он явно пришел сюда без всякого желания и неловко похлопывал по плечу рыдающую служанку, которая, утирая слезы фартуком, бормотала, что молодая мисс уже давно велела ей ложиться в постель, сказав, что разденется сама. Какая сцена! Мистер Шеридан или даже сам великий Шекспир не смогли бы придумать лучше!

– Мари-Клэр здесь?

Поднятая вверх свеча озарила озабоченные лица. Мари-Клэр изобразила сонное бормотание, а я вновь подняла голову, чтобы проявить свои актерские способности в этом готическом фарсе.

– Боже мой! Что случилось? Пожар?! Ох! – Последнее было произнесено, когда я, демонстрируя девичью стыдливость, натянула одеяло до самого горла.

– Мы ищем Мари-Клэр! – дрожащим голосом сказала ее мачеха. – Мне показалось, что я слышала что-то… кто-то был на лестнице… Или, может, это дверь хлопнула? А когда я увидела, что ее нет в комнате…

Я толкнула ногой Мари-Клэр, предупреждая, что сейчас ее выход. Со сдавленным восклицанием она приподнялась на локте, как бы спрашивая, что, черт возьми, происходит, ведь утро еще явно не наступило.

После взаимных объяснений и извинений дверь наконец закрылась, как занавес в театре, отделяя нас от остальных действующих лиц. Я раздраженно повернулась к своей беспокойной подруге и обнаружила, что она уже с головой укрыта одеялом.

– Прекрасно! Думаю, что ты все-таки обязана мне все объяснить! И надеюсь, что ты также подумаешь о том, какому нелепому риску себя подвергаешь и что можешь потерять – особенно сейчас. Ну в самом же деле… Мари-Клэр!

– Ну вот, ты снова на меня ворчишь! – недовольно пробормотала Мари-Клэр. – Разве я тебе не говорила, что ты становишься очень похожа на мисс Чэрити? Сейчас я слишком устала и хочу спать, чтобы что-то объяснять. В конце концов, после того как мы сюда приехали, ты ничего не делала, только спала, в то время как меня постоянно выставляли напоказ. Мне пришлось улыбаться скучным друзьям моих родителей и каким-то дальним родственникам, о которых я даже и не слышала! Я все расскажу тебе завтра, обещаю – если ты сейчас дашь мне поспать, вместо того чтобы так… цепляться ко мне!

«Цепляться» – сказала она. Неужели действительно все считают, что я «цепляюсь»? Какое противное, гадкое слово, а его значение еще отвратительнее!

Я легла, стараясь держаться как можно дальше от Мари-Клэр. Значит, я цепляюсь? Злобная, как старая дева… чересчур непонятливая… Ну что ж, посмотрим!

– Конечно, ты права. То, что ты сделала, – это не мое дело, не так ли? – сказала я деланно безразличным тоном.

– Ну ладно! – после короткого молчания проворчала Мари-Клэр. – И совсем ни к чему дуться! Я все тебе расскажу, если ты обещаешь, что потом дашь мне уснуть – без лишних нотаций. Ну пожалуйста!

Чуть ли не в первый раз после того как мы подружились, я почувствовала себя в состоянии противостоять этому трогательному голоску, каким говорят маленькие девочки и каким сейчас говорила со мной Мари-Клэр.

– Спи, раз тебе этого так хочется! Я вовсе не хочу ничего знать о твоей последней выходке – особенно если это какой-нибудь лакей или мускулистый молодой садовник! Так что не обращай на меня внимания – спи!

– Это был совсем не слуга, ничего похожего! И уж конечно, не Фернандо – я всего лишь немного возбудила его, позволив очень страстно себя поцеловать и прижавшись к нему всем телом так, как будто ослабела от страсти! – Мари-Клэр тихо, насмешливо рассмеялась и победно зашептала: – Нет, моя дорогая Триста, тот, с кем я с таким риском… скажем, встречалась… он… Но раз тебе это совсем неинтересно, зачем я буду рассказывать? Возможно, мне вообще следует молчать, потому что он… Ну, спокойной ночи!

Услышав ее жизнерадостное «спокойной ночи», я чуть не заскрежетала зубами, но тут же поклялась себе, что не стану доставлять Мари-Клэр удовольствия, умоляя сказать мне, кто он такой.

Вскоре я обнаружила, что мне все равно для этого случая не представится. По крайней мере мне так показалось на следующее утро, когда мы все вместе собрались на завтрак, а также на небольшое семейное совещание.

Графиня Бертран де Мартино, которую все вскоре стали за глаза называть попросту Мачехой, проинформировала нас, что все держит под контролем. Ей требуется только содействие всех заинтересованных лиц – и все пройдет как по маслу.

– Конечно, я уже сообщила по секрету всем своим друзьям, что тайная помолвка давно состоялась… и надеюсь, что вы подтвердите мои слова. Что ж, хорошо! А теперь начнем…

Каждый день портнихи! Нужно было подготовить не только подвенечное платье, но и целый ансамбль – одежда для поездок, для дневного времени, для приемов и, наконец, вечерние наряды. Для официальных обедов, для визитов, для балов…

– Конечно, если вам нужен приличный гардероб, моя дорогая, который послужит вам до тех пор, пока вы не окажетесь в Париже!

Бедная Мари-Клэр! Каждое утро бесконечные примерки, потом светские визиты, затем час-другой отдыха, чтобы выглядеть свежей по вечерам… Я думала тогда о том, как на ее месте ненавидела бы подобные испытания. И ради чего? Чтобы в один прекрасный день все сказали: «Какая шикарная свадьба!»

С того дня мы почти не виделись с Мари-Клэр. А если и встречались, то все равно не имели возможности поговорить наедине, по душам, как это было раньше.

Папа, который терпеть не мог суматохи и властных женщин, принял предложение своего старого друга и поселился вместе со мной на две недели в его построенном в классическом стиле, изящном, прекрасно обставленном доме. Как сообщил нам папа, его друг называл это строение «деревенским коттеджем».

Конечно, мне недоставало той атмосферы радостного возбуждения, которую всегда создавала вокруг себя Мари-Клэр, и я чувствовала себя немного виноватой за то, что бросила ее, в чем она меня однажды и упрекнула. Но я была так рада вновь оказаться в деревне, вновь ездить верхом! Папин друг явно знал толк в лошадях. Я обнаружила это, когда посетила конюшню. И когда лошади привыкли ко мне и мне удалось убедить конюхов, что я смогу справиться с резвым, своенравным конем… мне было позволено выбрать себе самого лучшего. Я наслаждалась деревенской природой. Через поместье протекал причудливо извивавшийся ручей. Иногда, набравшись смелости, я привязывала лошадь и плескалась в чистой холодной воде, воображая себя русалкой или индейской девушкой, которая много лет назад купалась в этом самом ручье, поджидая своего избранника.