– Пятирук! Рад видеть тебя, разбойник! – воскликнул Генар-Хафун, похлопывая задиру по наконечнику клюва с не меньшим энтузиазмом.

– И тебя, и тебя! – сказал задира. Выпустив гостя из объятий, он завертелся с удивительной быстротой и грациозностью и, схватив человека за руку, повел его через ревущую толпу задир к входу в гнездовое пространство.

Гнездовое пространство представляло собой почти правильную полусферу примерно тысячу метров в поперечнике. Помещение использовалось главным образом как офицерская столовая и банкетный зал. Неудивительно, что ее стены и потолок украшали флаги, знамена, шкуры врагов, старое оружие и прочий военный скарб. Помимо этого, на самих знаменах красовались почетные значки рот, батальонов, дивизий и полков, а также головы, гениталии, конечности и другие части тел побежденных противников.

Генар-Хафун бывал здесь и раньше. Он искоса глянул вверх, где однажды под самым куполом заметил три человеческих черепа. Обычно дипломаты-задиры своевременно убирали трофеи тех видов, представители которых наносили им визит, но порой забывали об этом жесте элементарной вежливости. Черепа были на месте – еле заметные точки на фоне яркой драпировки. Гм. Даже ничем не прикрыты.

Возможно, это был простой недосмотр, хотя точно так же здесь могли иметь место как расчетливый умысел, так и изящное оскорбление. Оскорбление, рассчитанное на то, чтобы “случайно” вывести посла Культуры из равновесия. Или же это был комплимент лично Генару? Пусть, мол, знает, что с ним общаются на равных, как с настоящим парнем, а не с одним из этих нытиков-чужаков, которые не могут держать себя в руках, чуть только заметят шкуру сородича на какой-нибудь столешнице.

Нельзя было с ходу определить, какая из этих трактовок, а, следовательно, и реакция человека была бы найдена задирами наиболее приемлемой. Хотя, скорее всего, они вообще не рассчитывали на реакцию. Тем не менее, Генар приветливо, как старым знакомым, улыбнулся этим трем черепам в вышине, – отчасти надеясь, что Пятирук обратит на это внимание.

Стебли глаз Пятирука завращались, точно перископы.

– Эй, паршивец! – рявкнул он на вертевшегося поблизости молодого евнуха. – Сюда, негодяй!

Размерами лакей был в два раза меньше крупного взрослого самца и в виду своей молодости не бит, если не считать обломанного заднего рога. Он подплыл поближе, трепеща далее больше, чем требовали почтение и субординация, пока не оказался в пределах досягаемости одной из конечностей задиры.

– Перед тобой, – проревел Пятирук, указывая на Генар-Хафуна, – инопланетный гуманоид, которого ты уже должен был изучить, даже если твой Патрон держит тебя за полную дубину. Может, он и выглядит съедобным, но на самом деле это – наш почетный гость, и его нужно накормить как следует. Так что займись столом для иномирцев. Да поживее! – заорал Пятирук, всколыхнув тяжелый воздух, в составе которого преобладал азот. Молодой евнух унесся исполнять приказание.

Пятирук повернулся к человеку.

– В виде особого угощения, – радостно завопил он, – мы приготовили для тебя бурду, которую вы называете едой, и контейнер жидкости на основе этой ядовитой гадости – воды! Похоже, ты не ожидал такого с нашей стороны! – Он дружелюбно пощелкал человека по диафрагме. Костюм со спецгелем погасил удары, моментально отвердев в месте воздействия. Генар-Хафун пошатнулся, в буквальном смысле слова тронутый лаской негуманоида.

– Перед таким великодушием трудно устоять, – сказал он, улыбаясь.

– Отлично! Как тебе нравится мой новый мундир? – спросил офицер-задира, отойдя на шаг и приосанясь. Генар-Хафун неторопливо осмотрел приятеля сверху донизу.

Взрослый половозрелый задира напоминал бочку около двух метров в обхвате и полутора – в высоту. Бочку увенчивал складчатый кожаный мешок с лиловой сеткой вен и небольшой сенсорной шишкой.

Мешок этот мог раздуваться в зависимости от настроения задиры. Когда какой-нибудь задира собирался подраться, кожаный мешок с летучим газом опадал и покрывался защитными роговыми пластинами, растущими примерно на уровне “ключиц”. Они-то и представляли собой клювы. Основные органы зрения и слуха размещались на двух стеблях над передним клювом, защищавшим также и гениталии. Сфинктер был расположен в нижней части тела, так что время от времени задира напоминал сдувающийся воздушный шар с двумя клювами и множеством конечностей.

От внушительного торса отходили усики-конечности различной толщины и длины, числом от шести до одиннадцати. По крайней мере четыре из них обычно заканчивались плоскими листообразными плавниками. Число конечностей у самца-задиры зависело от количества схваток и охот, в которых тот принимал участие, – и прежде всего от того, насколько успешным было это участие. Задира с коллекцией впечатляющих шрамов и обрубков мог считаться как лихим бретером, так и неудачником, все зависело лишь от степени его наглости и агрессивности общения с подобными себе.

Сам Пятирук родился с девятью конечностями, что являлось признаком благородного происхождения. Потерять как минимум одну в поединке или на охоте предписывали приличия. Еще одну было необходимо в свое время принести в жертву учителю фехтования в военном колледже – в поединке за право переспать с его главной женой.

– Очень впечатляющая униформа, Пятирук, – сказал Генар-Хафун.

– Да, ничего себе… в самом деле, как ты находишь? сказал задира, изгибаясь всем телом.

Мундир Пятирука состоял из многочисленных широких ремней и орденских лент из материала, внешне напоминающего металл. Эти перевязи самыми замысловатыми способами пересекали его торс. К каждой крепилось множество ножен, кобур и чехлов, набитых оружием. Сейчас кобуры и ножны были закрыты по случаю официального мероприятия – банкета, на который они здесь и собрались. Ленты были усеяны блестящими дисками, которые, насколько знал Генар-Хафун, являлись аналогом медалей и изображали наиболее памятные гладиаторские поединки и дуэли задиры. Несколько портретов, целомудренно заключенных в медальоны, хранили память о самках из других кланов, успешным оплодотворением которых мог похвастаться Пятирук. Медальоны были оправлены в драгоценные металлы. Цвета и рисунки на орденских лентах соответствовали цветам клана Пятирука, а также указывали его звание и полк Дипломатических Сил.

Красуясь, Пятирук раздул газовый мешок, и тот потянул хозяина вверх, приподняв его над пористой поверхностью гнездового пространства:

– Ну разве я не блестящий офицер? – выкрикнул он, болтая в воздухе конечностями.

– Просто потрясающе, – восторженно закатил глаза Генар-Хафун. И тут же увидел над собой человеческие черепа.

– Спасибо! – сказал Пятирук, снижаясь. Его глаза покрутились, на стеблях, оглядывая человека с головы до пят. – Твое одеяние несколько странновато, но, по вашим стандартам, я уверен, ты смотришься классно, – изрек он.

Положение глазных стеблей задиры говорило, что он гордится сделанным комплиментом. Надо думать, Пятирук полагал, что ведет себя невероятно куртуазно с иностранцами.