Международный валютный фонд выделил России очередной кредит в сумме 4 миллиарда долларов. Первый транш открылся неделю назад, и по электронным каналам в Центробанк были направлены оговоренные 1 200 000 000 долларов. Но в момент перечисления вся компьютерная сеть банка вышла из строя. Когда систему удалось кое-как наладить, обнаружилось, что никакого зачисления на спецсчет не произошло. Казалось бы, ерунда – ведь не вагон настоящих долларов пропал, а всего-навсего электронное послание, продублировать которое не составит большого труда. Но в том-то и дело, что заранее перепрограммированные компьютеры Центробанка зачислили деньги МВФ неизвестно на какой счет. Кто перехватил миллиард с лишним?

Задав этот вопрос, генерал уставился на собеседника с таким видом, словно требовал от него немедленного и совершенно исчерпывающего ответа. Громов едва заметно пожал плечами:

– Рано или поздно это выяснится.

– Разумеется, – кивнул генерал. – Но скорее поздно, чем рано. В итоге скандал на весь мир, закидывание криминальной России тухлыми яйцами и закрытие кредитной линии. Это в лучшем случае. Если же деньги, не приведи господь, попали к каким-нибудь сраным экстремистам-террористам и будут истрачены на закупку оружия, то о существовании МВФ можно вообще забыть на ближайшее столетие. – Генерал пристукнул ладонью по столу, подчеркивая важность сказанного.

– Поэтому полномасштабная операция ФСБ в настоящий момент исключается, – подхватил его мысль Громов, воспользовавшись паузой.

– Именно, – подтвердил генерал, неодобрительно поморщившись. За долгие годы, проведенные в этом кабинете, он отвык выслушивать чужое мнение, так как ему вполне хватало своего собственного. – Нельзя допустить ни малейшей огласки, – сказал он угрюмо. Это как с триппером в благородном семействе. Лечится быстро и проходит бесследно, если о нем никто не узнает. А иначе… – Генерал задумался о чем-то своем, насупился, но вдруг тряхнул седой головой и решительно закончил: – Одним словом, будешь действовать в одиночку, майор. На свой, что называется, страх и риск.

– Есть действовать в одиночку, – браво откликнулся Громов. И непонятно было, то ли он действительно гордится оказанной честью, то ли просто ваньку валяет.

– Не очень-то веселись, – предупредил генерал. – В случае успеха честь и слава, конечно, тебе одному. Зато в противном случае, гм… В общем, салюта, почетного караула и торжественных речей на твоих похоронах не будет, учти.

Громов опустил глаза, отряхивая какое-то невидимое пятнышко на лацкане пиджака. Когда он заговорил, его голос звучал так, словно по-прежнему раздавался из селектора:

– Могу я узнать поподробнее о человеке, которого должен найти?

– Можешь, – подтвердил генерал, в глубине души потрясенный тем, что опять не заметил на лице собеседника ни малейших признаков беспокойства. – Для этого ты здесь и находишься, майор.

Казалось, в последней фразе не прозвучало ничего, кроме язвительности. Однако генеральская жена несказанно удивилась бы, услышав, как ее муж разговаривает с подчиненным. Именно таким тоном генерал обращался к своему старшему сыну, любовь к которому тщательно скрывал от всех – в том числе и от себя самого.

Так и не дождавшись от Громова хотя бы вопросительного взгляда, генерал, недовольно хмурясь, заговорил снова:

– Паскудника, которого ты должен достать хоть из-под земли, величают Суриным Аркадием Викторовичем. Числился он сотрудником Центробанка, с недавнего времени возглавлял информационно-технический отдел, был на хорошем счету. Коллеги по работе в один голос твердят, что он компьютерщик от бога. Гений в своем роде. Всякие «пентиумы» для него такая же премудрость, как для нас с тобой бачок унитаза. Вот и слил миллиард с лихуем, хакер-шмакер, чтоб ему…

Оборвав тираду, генерал демонстративно забросил в рот крошечную оранжевую таблетку, запил ее водой прямо из горлышка бутылки и с вызовом посмотрел на Громова.

Тот терпеливо ждал продолжения, глядя прямо перед собой. Казалось, своего собеседника он не видит в упор, хотя слушает с предельным вниманием. Сердито посопев, генерал заговорил снова:

– За две недели до ЧП Сурин ушел в отпуск. Сотрудникам сказал, что собирается в свадебное путешествие с некой Любовью Павловной Бородиной, о ней узнаешь позже. Да только врал Сурин. Исчез он. Испарился. Лег на дно. А вчера неожиданно всплыл на сочинском побережье. – Сделав значительную паузу, генерал уточнил: – В буквальном смысле всплыл, в качестве утопленника. Сейчас он находится в морге. В московском, между прочим. Отсюда пятнадцать минут ходу.

Громов приподнял бровь:

– В чем же тогда заключается моя задача? Трупы показаний не дают, насколько мне известно.

– Ошибаешься! – Генерал криво улыбнулся. – Настоящий чекист и мумию египетскую разговорит, если потребуется. Об этом анекдот когда-то ходил, помнишь?

– Да, – кивнул головой Громов. – Это был очень смешной анекдот. Его рассказывали мимоходом, в шутку, а садились всерьез и надолго. Получалось что-то около года заключения за каждое предложение. Но…

Он замолчал, хотя генерал и без слов догадался, что осталось недосказанным. «Но мы ведь не анекдоты собрались друг другу рассказывать».

– Возиться с трупом нет никакой необходимости, – успокоил он майора. – Подкидной он. Инсценировка. Тело пробыло в воде достаточно долго, сильно пострадало, отпечатки пальцев идентификации не поддаются. Доблестная сочинская милиция зарегистрировала утопленника как Сурина на том основании, что при нем был обнаружен бумажник с квитанциями, выписанными на эту фамилию. Работники банка опознавали его не по лицу – от него практически ничего не осталось, а по фигуре. Щуплый, маленький. Глянули мельком, покивали и побежали блевать. Вот и все опознание.

– А более надежных очевидцев разве не нашлось? – быстро спросил Громов, вскинув голову. Впервые за всю беседу он казался по-настоящему заинтересованным, его зрачки азартно засеребрились, как две монеты на солнце. – Взять хотя бы любовницу, о которой вы упоминали…

– Взять эту красотку, конечно, было бы неплохо. – Вспомнив фотографию Любаши Бородиной, приложенную к делу, генерал сделал в воздухе жест, который ему самому показался лишним и непристойным. Точно подвыпивший хам официантку за зад размашисто облапил. Заняв шкодливую руку перебиранием бумаг на столе, он откашлялся и угрюмо буркнул: – Пропала она сегодня утром. Надо полагать, навсегда.

– Неужели за ней не было установлено наружное наблюдение? – изумился Громов.

– Была «наружка», как не быть. – Генерал вздохнул. – Двоих, которые вели Бородину до Чистых Прудов, положили прямо в машине. Стреляли в упор сквозь открытое окно из автоматической «беретты» с глушителем. Парни даже сообразить не успели, что их убивают среди бела дня. У одного непрожеванная котлета во рту осталась. Домашняя, между прочим, как отмечено в сводке. Жена, видать, «тормозок» собирала.

– Или мать.

– Что? – встрепенулся генерал, уставившись на майора тяжелым испытующим взглядом. Он всегда выходил из задумчивости трудно, как из крепкого сна.