Согласно второму варианту, ситуация развивается еще хуже. Генерал точно знал, что контроль спутниковой трубки Владимира Алексеевича был отключен сразу после завершения операции в Дагестане, потому что стоимость данной опции достаточно высока, а бюджетные деньги приходится беречь – новых при перерасходе средств никто не даст. Значит, в тот момент, когда Кирпичникову-старшему сразу по возвращении позвонил сын и по неосторожности – вернее, потому, что никто не предупредил его о секретности миссии, – завел разговор об испытаниях новых минометов, трубку полковника, а следовательно, и весь разговор могли прослушивать. Могли «вести» и трубку капитана Кирпичникова. Если кто-то со стороны интересовался экспериментальными минометами, то он мог знать номер этой трубки и прослушивать разговор. И понять, что полковник Кирпичников, руководитель оперативной группы Департамента «Х», включается в испытания. Возможно, кто-то хотел сорвать российские испытания. Возможно, что было несравненно хуже, кто-то владел и более широкой информацией и пытался сорвать дальнейшие планы Департамента «Х». Это могло бы значить, что некая иностранная разведка имеет осведомителей или в самом Департаменте, или в правительстве среди кураторов и проработчиков вопроса. За свою контору генерал-лейтенант Апраксин хотел бы ручаться, но дать стопроцентную гарантию, естественно, не мог. За правительственных чиновников ручаться вообще бесполезно. Но попытка сорвать операцию имела бы далеко-идущие последствия, вплоть до международных осложнений, разрешать которые можно только на уровне глав государств или министров иностранных дел. Операция, сорванная в пределах Российской Федерации, конечно, международного резонанса не имела бы, а вот за границей – особенно после того, как оперативная группа выполнит задачу, – можно было ждать скандала.

Все эти мысли одновременно вертелись в головах и у сидящего за рулем «Ленд Крузера» генерала Апраксина, и устроившегося на заднем сиденье полковника Кирпичникова. Последний не обладал всей информацией, поэтому не представлял себе общую картину. Хотя по отдельным деталям, что сообщил ему Виктор Евгеньевич при встрече группы, опытный спецназовец мог составить представление о сути дела и понять дальнейшие действия группы. Намеки генерала представляли собой обрывки информации, из которой, при умении анализировать, можно было создать почти верную цельную картину. А анализировать Кирпичников умел...

* * *

Хотя сразу по прибытии группы полковник Кирпичников предупредил Старогорова о необходимости лечь на операцию по извлечению из бедра микрочипа, майор не спешил в медсанчасть Департамента, дожидаясь вместе со всеми приезда командира.

– К врачам заходил, Станислав Юрьевич? – спросил Владимир Алексеевич сразу, только переступив порог.

– Никак нет, товарищ полковник. Не успел еще.

– А что тянешь? Генерал отдал приказ еще три дня назад.

Старогоров смутился до того, что даже слегка покраснел.

– Я думал, товарищ полковник...

– Что ты думал?

– У вас ситуация напряженная. Думал, может, понадоблюсь здоровый, при всех силах, – сказал Старогоров твердо, глядя прямо в глаза командиру. У самого майора глаза были, как у побитой собаки.

И Кирпичников понял его состояние, понял душевные муки Станислава Юрьевича. И простил его, полностью забыв недавние разногласия. Спросил уже совсем другим тоном:

– «Глушилку» с собой носишь?

– Обязательно. Пришлось из-за этого полностью отказаться от мобильника. Мне даже домой звонили с заставы. Жена с кухни, куда «глушилка» не достает, попросила перезвонить на городской номер...

– Ладно, – мягко сказал полковник. – Сходи в медсанчасть, генерал обязательно спросит.

Старогоров ушел, кажется, слегка успокоенный командирским тоном.

Не успел Владимир Алексеевич сесть за рабочий стол, как ему позвонили на спутниковую трубку. Это был полковник Солнцев – на прощание Кирпичников продиктовал ему свой номер.

– Мы, Владимир Алексеевич, привыкли работать оперативно... – Солнцев говорил слегка хвастливо, с пионерскими интонациями в голосе. – Потому можете не удивляться такому скорому появлению первых данных. Короче говоря, по винтовке, из которой в вас стреляли, данных пока, естественно, быть не может. Только отдали на экспертизу и гильзу, и пулю. А по винтовке, из которой стреляли в капитана Кирпичникова, данные предоставил Интерпол. Мы же сразу переслали им файл. Этот ствол уже был «засвечен» дважды. Сначала в США, где застрелили одного кандидата в сенаторы, яростного и опасного политического противника бывшего президента. Потом, через год – от сегодняшнего дня три года назад, – из этого же ствола был убит заместитель какого-то министра в Венесуэле. Все выстрелы осуществлялись через оконное стекло. Видимо, у снайпера это любимое упражнение... Так стреляют нечасто. Из этого я делаю вывод, что в вас и в вашего сына стрелял один и тот же человек, и, видимо, из одного оружия. Нескольких часов ему вполне хватило, чтобы прилететь в Москву и провезти винтовку. Должно быть, есть такая возможность. И винтовку он на месте не бросил, как бросил «кошки». Я так полагаю, привык к своему оружию. В этом я могу его понять.

– Спасибо за информацию, – сказал Кирпичников. – Примем к сведению.

– Комментарии какие-либо будут? – Солнцев словно бы ждал, что Кирпичников одной подсказкой решит всю задачу.

– Комментарии? – Владимир Алексеевич на пару секунд задумался. – Будут. Дело в том, что мы всей группой только накануне Нового года вернулись из Венесуэлы. Это может быть простым совпадением, а может, и нет... Больше ничего сказать не могу.

– Капитан Кирпичников тоже был в Венесуэле?

– Нет. Он оставался здесь, в Москве. Потом уехал на Кавказ.

– И у него никакой связи с Венесуэлой не имеется?

– Насколько мне известно, никакой. Но этот вопрос лучше задавать ему самому. Номер его мобильника я вам дал.

– Да, я обязательно позвоню капитану. Тогда у меня на текущий момент всё.

– Хорошо. Пищу для размышления вы мне подбросили. Буду думать.

Не успел полковник убрать трубку, как по внутреннему телефону позвонил майор Лазуткин и затребовал Кирпичникова к генералу. Владимир Алексеевич встал и осмотрел свою группу. В воздухе словно бы висело какое-то напряжение, и необходимо было его погасить. Командир нашел самый простой способ.

– Что у нас сейчас по расписанию?

– Занятия по психологической подготовке, товарищ полковник, – за всех ответила Тамара Васильевна.

– Тогда я не понимаю, почему группа не на занятиях...

* * *

– Ты в курсе ответа Интерпола? – сразу спросил Апраксин.

– Так точно, товарищ генерал. Звонил полковник Солнцев, объяснил... Меня смутило упоминание Венесуэлы.

– Тебе смущаться нечем, поскольку ты был в Венесуэле через три года после того выстрела. Три года назад с делом благополучно справились без тебя. Я полагаю, что это-то как раз и не должно привлекать нашего внимания. А сконцентрироваться стоит на другом: в капитана Кирпичникова стрелял какой-то международный киллер. И было бы очень интересно, если бы в тебя стрелял тот же самый человек. У нас появилась бы нить, за которую можно потянуть.