Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сядьте спокойно, пожалуйста, закройте глаза. Руки на колени. Не сжимайте кулаки, расслабьтесь, — Крыска говорила спокойно и безэмоционально. — Сколько вам лет?
— Сорок пять, — ответила Лизавета. — Уже. Наверное. Какой сегодня день? Кстати, я не знаю, как вы их считаете.
— От восхода до нового восхода, а как ещё? — пожала плечами Крыска. — Не знаю тех слов, которые вы мне сейчас сказали, но вижу, что вы сильно страдаете от головных болей, которые возникают из-за сжатия сосудов.
— Верно, — кивнула Лизавета.
— Это можно если не вылечить, то серьёзно уменьшить. Далее. У вас на теле есть шрамы. Такое ощущение, что ваше тело вскрывали.
— Это не ощущение, так и есть. Кесарево и две полостных операции.
— Вам придётся объяснить, я не понимаю.
— Мне были противопоказаны естественные роды, из-за высокой близорукости и опасности отслойки сетчатки, если вы понимаете, о чём я. Я плохо вижу с детства, это наследственное. То есть сейчас почему-то хорошо. Но вообще не так.
— Недостатки вашего зрения я поправила, это несложно. Но вы хотите сказать, что вас… разрезали, чтобы извлечь ребёнка? И потом зашили? Там, где вы живетё, это практикуется?
— Обычное дело, — пожала плечами Лизавета.
— А ещё? — теперь Крыска смотрела заинтересованно.
— Ещё удаляли аппендицит. Ерунду внутри брюшной полости, которая ни за чем не нужна и воспалилась. Но это давно, ещё в детстве. А три года назад удаляли миомы. Говорят, с тех пор новые выросли.
— Что такое миомы?
— Новообразования. На бородавки похожи. Только внутри. Растут, всё рядом давят, сами болят и кровят. У вас тут бывают бородавки?
— Да, встречаются, — Крыска тем временем брала Лизавету то за одну руку, то за другую и что-то там себе слушала.
Потом бесцеремонно взяла обеими руками её голову, поворачивала, надавливала на какие-то точки. Когда холодный палец с силой надавил на основание черепа сзади, Лизавета рефлекторно дёрнулась.
Крыска Агнесса опустила руки.
— Послушайте, госпожа Элизабетта, — холодно сказала она. — Мне приказано вылечить у вас всё, что поддаётся магическому лечению. Я думала, вам это тоже нужно. Мне будет проще, и я быстрее справлюсь, если вы не будете сопротивляться.
Лизавета устыдилась. Вот как, оказывается.
— Скажите, а вы давно… занимаетесь магическим лечением? — Крыска выглядела очень молодо, лет на двадцать с небольшим.
— Двенадцать лет, — ответила Крыска, продолжая тем временем что-то выстукивать в плечевом поясе Лизаветы.
— И долго учились, наверное?
— Всю жизнь, — Крыска дала понять, что далее говорить об этом не намерена.
— И что же, каждый желающий может вот так к вам прийти, и вы его полечите? — не хочет о себе, пусть говорит о других.
— С чего это? Конечно же, нет! Я орденский целитель. И вам повезло, что вас приютил Орден Сияния, в городе таких хороших целителей, как у нас, всё равно что нет, только во дворце, а дворцовые лекари вас лечить без просьбы Магнуса Амброджо ни за что не взялись бы!
— Я благодарна Магнусу Амброджо, — согласилась Лизавета. — Увы, в моих мыслях разброд, а о вашей стране я ничего не знаю. Это очень непривычное для меня состояние.
— Привыкайте, — сообщила Крыска. — Нам с вами нужно будет встретиться не менее трёх раз для лечебных процедур. Имейте в виду. Начнём завтра, я сообщу, когда буду свободна. Кроме того, господин Астальдо сказал, что вас нужно одеть, и я с ним согласна. Так люди по улице не ходят.
— Я согласна, но во что меня нужно одеть?
— Я распоряжусь, вам принесут платье. И бельё.
— В смысле, ваше? Так в него только половина меня влезет, — Крыска была тонкой и изящной.
— Почему моё? Нет, конечно! — она с негодованием отвергла такую идею. — Ордену служат женщины, их одевают. Для вас принесут орденское платье по размеру.
— Вот такой же милый балахончик, как у вас?
Лизавета ничего не смогла поделать со своим языком — ей никак не хотелось надевать чёрный бесформенный мешок, которым выглядело платье целительницы.
— А вы что, хотите придворное платье? — изумилась Крыска.
— Я его пока не видела, — улыбнулась Лизавета.
— В любом случае, путешествовать верхом в придворном платье неудобно.
— Верхом вообще в платье неудобно. Я джинсы не отдам!
Хорошие новые джинсы, летом куплены, ещё даже не вытерлись нигде.
— Расскажете это господину Астальдо. Атиллия, пойдём со мной, принесёшь госпоже одежду.
Не говоря уже про крема и всякую прочую косметику! Что станет с жирной, склонной ко всякой гадости по малейшему поводу кожей Лизаветы от здешней плоховастой воды и без ухода? А глаза чем рисовать? Эх.
Здесь мысль остановилась, потому что пришла Аттилия с ворохом одежды.
Аттилия вывалила кучу вещей на кровать и облегчённо выдохнула.
— Госпожа Элизабетта, здесь всё, что мне удалось достать. Вы не беспокойтесь, оно здесь всегда лежать не будет. Я попрошу сундук побольше, и всё туда сложу.
И стала раскладывать по кровати какие-то отдельные предметы.
Раньше Лизавета первая подскочила бы посмотреть, что за дивная одежда ей досталась. Теперь же она с опаской смотрела на девочку и на вещи в её руках.
Аттилия тем временем разложила на кровати то самое чёрное льняное платье. Оно оказалось не вполне платьем — без рукавов. То есть рукава отдельно. Можно привязать, а можно не привязывать.
Платье состояло из отрезного лифа и юбки. Спереди оно шнуровалось, под него, вероятно, следовало надеть рубаху. Рубах предлагалось несколько штук, ровно такие же, как та, в которой Лизавета проснулась. И то ладно, что несколько.
Отдельным пунктом шли чулки. Пять пар, серого цвета. И, вероятно, подвязки для этих чулок. На этом пункте Лизавета только вздохнула. Дома остались не только обычные тонкие чулки с силиконовыми резинками — как память о более счастливых временах, когда она носила их даже на работу, но и три пары тёплых, для сухой осени. Вот бы их сюда!