Так «думающих» провоцировал и таким образом проверял еще учитель «Вася в кубе» из бессмертной повести В.Ф. Тендрякова «Весенние перевертыши», которую, к слову, не мешало бы активно рекомендовать к прочтению школьникам.

Поговорим о «среднем состоянии», или предвестниках творческого кризиса.

Кто не знает расхожего выражения «следовать с крейсерской скоростью»? Да что такое сама эта величина – крейсерская скорость? Кто-то скажет, что это та скорость эскадры, которую определяет самый тихоходный корабль, и… ошибется. На самом деле крейсерская скорость – это понятие относительное, понятие средней скорости. Но для пишущей братии оно кажется нереальным.

О каждом человеке, в том числе и о каждом из нас, можно судить по тому:

♦ как вы представляете себя;

♦ как вас представляют другие люди;

♦ какой вы есть на самом деле.

Человек, которому нравится думать, что он уже писатель, ибо есть основание – обладание медалями, выданными за большой вклад в литературу, – представляет себя иначе, чем окружающие его писатели, не совсем писатели и совсем не писатели. Для кого-то вы – «странный коллега» или «странный тип». Мы все представляем себя не так, как нас – окружающие.

С третьим представлением все еще сложнее. «На самом деле» существует, и оно похоже на то, как описана жизнь двух автомобилистов в задачке (предыдущий абзац). Это непостижимые уму миллиарды действий, связь и последовательность которых между собой не очевидны. Если писатель попытается увидеть все, что произойдет с ним хотя бы в течение секунды, он сойдет с ума. Внезапность… Внезапность с видения господина Воланда.

Творческий день такого литератора похож на набор несвязных транзакций: был занят – пришло много электронных писем, звонили и заходили люди, все чего-то хотели. Всем ответил, все сделал. А на вопрос «Как прошел день?» сказать нечего.

Создавать историю – значит вычленять из общего хаоса миллиардов событий как минимум несколько обязательных элементов: героя, завязку, кульминацию и развязку.

Все успешные литераторы умеют рассказывать истории. То есть на вопрос «Как дела?» у них всегда есть интересная история. Только некоторые на этот риторический вопрос начинают «нудеть» о том, как именно обстоят у них дела. Я обычно и не слушаю даже, ибо совершенно очевидно, что для этого надо иметь глаза, а не уши. Визуально заметно по кислой мине состояние не столько дел, сколько делишек.

Но есть литераторы, которые, несомненно, умеют создавать истории. И в этом их прелесть.

Они могут продать современное искусство, и у них уже состоялась большая галерея имени себя.

Что можно перенять у таких активных и увлеченных людей, которые без труда могут собрать в одном кабаке много только что не знакомых им людей: художников, актеров, музыкантов, журналистов? Их коммуникативная мощь напоминает эпитафию на могиле Чарльза Шваба (о котором много писал Дейл Карнеги): «Он умел собрать вокруг себя людей, которые были умнее его самого».

Обычно многое заметно в деталях (мелочах), к примеру, тогда когда человек-писатель говорит о незначительных событиях. О них нормальный человек вообще ничего сказать не сможет, разве что промычит или пожмет плечами, а писатель или журналист вполне может «раздуть» историю.

И это отличительная профессиональная черта нашей братии. Половину выдумает. Половину возьмет из собственного опыта, но… задачу выполнит. В этом смысле он лучше кадрового военного; того учат, и иногда учат бесполезно, а этот (писатель) по своей воле, благой и непринужденной, ответственно строчит тексты из собственной головы. Причем подчас даже не думая о вознаграждении (это роднит его с преданным родине и правительству военным). Только пишущий выдает «на-гора» текстовые перлы для собственной славы, ему главное – выдать, а там хоть трава не расти: пусть ругают или хвалят, это не важно. А военный, как известно, подчиняется приказам сверху и без руководящей руки творить почти не способен. Это его беднит.

Хотя история государства Российского изобилует примерами, когда поэты служили в войсках, а «отставные» служаки становились поэтами, прозаиками и, в частности, мемуаристами.

Но я отвлекся. Описанную черту сочинять истории, их записывать, а затем перерабатывать в самостоятельные произведения искусства, которые уже не стыдно показать другим, надо признать уникальной и обязательной для пишущей братии вне зависимости от региона и страны проживания.

Внимание, пример!

Однажды я записал в своем дневнике: «Вышел на улицу покурить. Меня зацепил человек с бейджем, на котором значилось “Александр Мякинький”. Вот женится, и жена у него станет Мякинькая». Спустя пару лет из этой строки получился рассказ. Так любой человек может стать для писателя творческим вдохновением. А кто не хочет, чтобы о нем была сложена история?

Возможность выстроить литературный бизнес во многом строится на коммуникации, на умении задавать правильные вопросы и рассказывать истории. Кто это умеет, того все уже хорошо знают. А кто пишет только мемуары, на них и закончит. Разве вам интересны мемуары Александра Мякинького и его жены Мякинькой? Мне – нет.

Поэтому, чтобы не случалось частых приступов творческого кризиса от естественной в данном случае прохлады читательской рецепции, надо отодвигать свое эго на задний план. Не важно, что вам хочется написать о своем дедушке. Важно то, насколько ваш дедушка может быть интересен потенциальным читателям. Это действительно важно, если, конечно, вы не собираетесь погрязнуть в «самиздате» (издавать за свой счет, платить издательству за выпуск ваших «мемуаров», а затем ломать голову, как бы их широко распространить).

Как бы ни были хороши зарубежные бестселлеры о литературной жизни, они не учитывают российскую специфику. В России туго с главным правилом хорошего литератора: «Улыбайтесь, в России улыбка – это акт». С другой стороны, увидеть улыбающегося литератора можно, пожалуй, лишь на встречах с читателями или во время невольных интервью. Сам вид писателя с улыбкой вызывает подозрение: «Чего смеется, может быть, он от меня что-то хочет или плетет козни? А то еще того пуще – не задумал ли этот щелкопер и пасквилянт вставить нашу встречу в свою новую книгу?»

Такие мысли нередко надолго заседают в головах некоторых российских читателей. Ну да бог с ними.

Главное, что требуется от вас, – не позволяйте себе резкого тона и тем более крика в общении на встречах, особенно во время интервью и встреч с журналистами. Спорить с прессой – себе дороже. Ваш авторитет должен держаться не на страхе, а на уважении. Если вы хотите получить от этого делового периода максимальные результаты, то и готовиться к нему предстоит весьма тщательно. Не пренебрегайте разработкой предварительных планов, они весьма полезны.