Мать, наверное, еще в поле, а вот сеструха точно чего-нибудь насчет ужина кумекает. А может, уже наварила борща на мосталыжках.

Петр посмотрел на командирские часы, которые ему вручили в прошлом месяце, как отличнику боевой и политической подготовки. Ну да, время уже. Вон и колхозные телеги с бабьем в Степановку потянулись. Мужиков-то из их деревни всех в гражданскую повыкосило. Вот и его отца тоже. А те, что остались, на шахтах в Усть-Каменском уголек рубают.

Сказочников обернулся. Со стороны поселка к нему на приличной скорости мчался велосипедист, за которым тянулся шлейф пыли.

Ух ты, только коленки сверкают.

Метров за пятьдесят до Петра велосипедист начал сбавлять скорость и, наконец, затормозил возле него.

— Здравия желаю, товарищ командир, — на Сказочникова из-под кепки смотрели серые водянистые глаза, почти полностью растворяющиеся на таком же сером от пыли лице. И вообще, заставь Петра кто-нибудь описать незнакомца на следующий день, ничего особенного он вспомнить бы не смог. Поношенный френч, брюки-галифе — так все сейчас одеваются. Разве что краги…

— Не подскажите, на станцию я правильно еду? — не дожидаясь ответа, велосипедист достал видавший виды планшет и развернул карту, — вот это впереди должна быть Веселогорка, а за ней мост и выезд на дорогу к станции?

— Нет, это Степановка, а не Веселогорка. Не туда свернули, — Петр ткнул пальцем в листок. — Мост вон где, — и, развернувшись, махнул уже в сторону настоящей, а не бумажной Ворошилоград.

— Ах ты, черт. Как же я так оплошал? — незнакомец поспешно свернул карту и, закинув ногу на велосипед, буркнул, — спасибо.

— Да не за что, — Сказочников повернулся и пошел к Степановке.

С борщом он не угадал. Когда на Петре наконец повисели мать, сестра и все племянницы по очереди, перед ним поставили несколько тарелок, наполненных картошкой, квашенной капустой и солеными огурцами. Потом Наташка притащила здоровую корзину с пирожками, а когда сестра торжественно внесла в хату извлеченный из подпола

немаленький шматок сала, Петр не выдержал и спросил. — Никак во всесоюзную лотерею выиграли или может деньги по займу вернули? А, Наташка? — он посмотрел на сестру.

— Нет, — рассмеялась та, — просто нам теперь на трудодни больше долю выдают, да и на базаре кое-чего с огорода наторговали.

— Ого! А что, теперь и это разрешили?

— Ну, говорю же.

— Да ты соврешь — не дорого возьмешь.

— Да ну тебя, — сеструха обиженно засопела. — Ешь вон лучше.

— А вы?

— И мы. Мать вон сейчас от Трындычихи бутылек принесет и сядет, а я уже, — Наташка плюхнулась на лавку.

Петр, повертев фуражку в руках, прищурился и запустил ее в сторону крюка вбитого в стену.

— Попал, — он засмеялся, глядя, как фуражка покачивается на крюке.

— Все еще как мальчишка, — в дверях стояла Мария Семеновна. — Жениться уж давно пора, а он все ребячится. Говорю, давай Нинку соседку за тебя сосватаем.

— Опять ты, мам, за свое. Говорил же тебе, что жениться мне пока рано. Вот окончу командирские курсы, получу назначение…

— Во, во. В глухомань какую-нибудь Сибирскую. И жениться тогда тебе на медведе придется.

— Ничего, мам, все будет нормалек, — Петр встал из-за стола и, схватив огурец и пару картофелин, направился к двери. — И в Сибири поди люди живут.

— Поешь хоть нормально, — крикнула ему вдогонку Мария Семеновна, но Петра же и след простыл.

Егорыч перевернул газетный лист и продолжил водить очками вдоль строчек мелкого текста. Это манера чтения у него была такая. При этом, он еще шевелил губами будто читает вслух. Правильно, он в основном и читал вслух. А кому ж еще, если грамотных в деревне раз, два и обчелся. В смысле политически грамотных. Читать-то умели многие. Особенно молодежь. Но что взять с парней и девчат, у которых в голове одна рыбалка, купание, да лошади. Вот Ленька вроде ничего, смышленый, но тоже только самолетами своими бредит. Нет, в деле политического просвещения масс нужен серьезный подход.

Егорыч снова зашуршал газетой.

Среди верхушек акаций, растущих возле клуба, замелькала белобрысая голова.

Кто это? А Петруха! Ну, наконец-то стоящий собеседник. Будущий командир красной армии.

— Петруха, подь сюды.

— Че Егорыч?

— А вот послушай, что пишут: — «Товарищ Сталин в своем историческом докладе на пленуме ЦК ВКП(б) «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» дал блестящий анализ недостатков в работе партийных органов и органов безопасности и указал практические меры к их устранению.

Товарищ Сталин заострил внимание на вопросах о капиталистическом окружении и о современном троцкизме, превратившемся в оголтелую и беспринципную банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, действующих по заданиям разведывательных органов иностранных государств».

Петр присел рядом с Егорыч ем и достал папиросы.

— Вот дальше, дальше о главном.

— Да я слушаю, Егорыч, слушаю, — Сказочников дунул в папиросу и закинул ногу на ногу.

Егорыч прокашлялся и продолжил, — «Товарищ Сталин беспощадно вскрыл ошибки тех наших товарищей, которые неправильно представляют себе эти вопросы. Такие товарищи привыкли болтать о капиталистическом окружении, но они не понимают его подлинной природы, его существа, не понимают связи, которая существует между капиталистическим окружением и такими фактами, как шпионаж, диверсия, вредительство и террор, и не умеют сделать отсюда соответствующих выводов.

Эти товарищи забыли, говорил товарищ Сталин, о законе взаимоотношений между буржуазными государствами, в силу которого каждое из этих государств систематически засылает своих разведчиков, шпионов и диверсантов в тылы соседних государств.

Но если отношения капиталистических государств между собою определяются указанным выше законом, то может ли быть иным их отношение к СССР — стране победившего социализма, несущей счастье и освобождение от капиталистического рабства эксплуатируемым и угнетенным народам и трудящимся массам всего мира!

Конечно, нет! Вот почему капиталистические государства засылают в наши тылы, и будут засылать впредь вдвое и втрое больше вредителей, шпионов, диверсантов и убийц, чем в тылы любого буржуазного государства. Этих вредителей, шпионов, диверсантов и убийц иностранные разведки направляют в СССР, как своих агентов, используя их для своих преступных целей достаточно широко и умело. Такими наиболее подходящими для фашизма агентами в осуществлении этих преступных замыслов в настоящее время являются троцкисты, представляющие собой беспринципную банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц из иностранных разведок», — Егорыч перевел дух. Солнце клонилось к закату и его оранжевые лучи, преломляясь в ветвях деревьев, веселой стаей зайчиков плясали на газетных страницах.