Дадли было противно всех обманывать, но другого пути законно приостановить наблюдение за Парой Дайсона он не нашел. Астроном убеждал себя в том, что сохранение открытия в тайне скажется исключительно положительно на его собственной репутации и бюджете университета и тем самым оправдает эти маленькие уловки. Лишь в последние два месяца, когда жалобы студентов стали более энергичными, он начал задумываться о взаимосвязи мгновенного окутывания и собственной карьеры. Отсутствие подтверждения разрушило бы его жизнь; с другой стороны, в случае успеха перед ним открылись бы безграничные перспективы. Он мог достичь более высоких вершин, чем был способен предложить университет Гралмонда. Приятные мечты.

Поезд тронулся, отошел от платформы и, покинув станцию, отправился навстречу весеннему солнцу. Мимо окна потянулись станционные пути, где сотни вагонов с маленькими локомотивами сновали взад и вперед по бесконечному лабиринту. Линию горизонта составляли крыши складов и погрузочных узлов, над которыми повисла сетка опор подъемников и штабелеукладчиков, сортирующих контейнеры. Платформы и цистерны разгружались и загружались огромными механическими системами. Вдоль нескольких путей толпились рабочие и технороботы ремонтных бригад.

По мере приближения к переходу движение становилось все интенсивнее, длинные товарные составы и более короткие пассажирские поезда объединялись в один поток. Извивающиеся пути с бесчисленными стрелками направляли вагоны к финальному отрезку пути. В окно Дадли был виден почти непрерывный поток поездов, идущих в обратную сторону.

Оставалось только две ветки: одна вела к переходу, другая — от него. Веронский поезд наконец втиснулся на путь отправления, пристроившись за пассажирским составом на Эдембург. Следом за ним подошел товарный эшелон, направлявшийся в Сент-Линкольн. По вагону прокатился басовитый предупреждающий гудок. Впереди Дадли уже видел край изогнутой крыши перехода. Как только поезд нырнул под навес, свет в вагоне слегка потускнел. А потом перед поездом показался широкий, мерцающий янтарным светом овал перехода, сильно напоминающий старинный вход в тоннель. Состав прошел прямо сквозь него.

Легкое покалывание кожи подсказало Дадли, что они миновали барьер высокого давления, предотвращающий смешивание атмосфер двух миров. Несмотря на то что червоточина соединяла две точки, находившиеся на расстоянии в сто восемьдесят световых лет друг от друга, сама она не имела длины. Зато генераторное оборудование, ее создававшее, обладало значительными размерами и располагалось в массивном бетонном блоке под той же крышей — одни только излучатели, образовывавшие огромный овал, занимали около тридцати метров. Поезд, набравший к тому времени уже значительную скорость, проскочил мимо них за долю секунды.

В окна вагона хлынул медно-красный свет зари. В вентиляционные каналы ворвалась новая атмосфера, и у Дадли заложило уши. Он увидел огромное сооружение станции ККТ Вероны. Помещение тянулось насколько хватало глаз, так что рассмотреть мегагород, лежавший за его пределами, не представлялось возможным. Одну сторону станции образовывал массивный утес переходов, укрытых под волнами крыш. Каждому овалу перехода, в зависимости от спектра звезды мира назначения, соответствовал свой особый оттенок. Все остальное доступное взгляду пространство было занято поездами и рельсами. Локомотивы большегрузных составов превосходили даже GH7, так поразившие Дадли; тракторные агрегаты с термоядерными реакторами тянули двухкилометровые цепочки контейнеров. Изящные пассажирские экспрессы пролетали мимо, легко увлекая за собой по дюжине вагонов; маятниковые составы останавливались на короткое время, чтобы снова выйти на кольцевой маршрут, пролегавший через двадцать, а то и более миров. Небольшие местные поезда, как тот, на котором ехал Дадли, протискивались между своими более важными и массивными собратьями. На Вероне были представлены все типы железнодорожного транспорта.

Если Земля была узловой планетой Межзвездного Содружества в первой зоне космоса, то Верона со своими переходами, ведущими к тридцати трем планетам, стала основной станцией второй зоны. Она входила в число Большой Дюжины планет — индустриальных миров, находившихся на границе первой зоны и удаленных от Солнца приблизительно на сотню световых лет. Компания основала, компания оплатила, компания правит.

Станция Вероны могла похвастаться аж семью пассажирскими терминалами. Поезд Дадли прибыл в терминал номер три. И опять масштабы станции поражали воображение, но теперь один только этот терминал в пять раз превосходил всю станцию на Гралмонде. А более плотная атмосфера и чуть большая сила притяжения только усиливали ощущение ничтожности, овладевшее Дадли, пока он бродил в толпе в поисках рейса на Таньяту. В конце концов он обнаружил нужный поезд на платформе 18б: состав всего из трех одноуровневых вагонов был прицеплен к локомотиву «Эйбл PR2», снабженному дизельным двигателем. Отправив багаж на полку над головой, Дадли уселся один на двойное сиденье. Вагон оказался заполнен лишь на треть, несмотря на то что на Таньяту имелось только три рейса в день.

Прибыв на место назначения, Дадли понял, почему поезда ходили сюда так редко. Таньята, заселенная последней в этом секторе второй зоны космоса, определенно принадлежала к числу пограничных планет. Строить червоточины, проникающие куда-то дальше, было просто коммерчески невыгодно. Верона не могла расширить круг подходящих человечеству миров, эта честь выпала теперь Савилье, находящейся всего на расстоянии десяти световых лет от Гралмонда. Именно там ККТ, готовясь открывать червоточины к новому поколению звездных систем — третьей зоне космоса, — приступила к сооружению новой исследовательской базы.

Планетарная станция ККТ на Таньяте представляла собой пару поспешно возведенных платформ из борсодержащей стали под временной пластиковой крышей. Товарный сектор состоял из единственного крана и пакгауза, занимавшего обширную территорию среди длинных рядов контейнеров, резервуаров и плохо скошенной местной растительности. Вагоны и цистерны, грохоча, проходили между рядами, загружая сырье и материалы. Само поселение представляло собой россыпь стандартных мобильных строений для рабочих, которые закладывали первую ступень гражданской инфраструктуры планеты. Первые сборные дома еще были в стадии строительства: люди с помощью больших манипулятороботов составляли алюминиевые модули и крепили их к каркасам из углеродистых брусьев. Самыми большими здесь были дорожно-строительные машины: настоящие мини-заводы на гусеницах с огромными вибрирующими отвалами с легкостью перемалывали землю и глину. Химический реактор превращал эту массу в связанный энзимами бетон, который вытекал из задней части машин и укладывался в ровную поверхность. Рассмотреть подробно этих монстров мешали густые облака пара и выхлопных газов.

Дадли спустился на платформу и тотчас потянулся за солнечными очками. Станция располагалась в зоне тропиков, отсюда и липкая влажность, и обжигающий голубоватый свет солнца. На западе, между невысокими холмами проглядывал океан. Дадли снял пиджак и помахал рукой перед лицом. Кожа тотчас покрылась испариной.

С другого конца платформы кто-то окликнул его по имени и помахал рукой. Это был мужчина ростом более шести футов, стройный и поджарый, какими бывают бегуны на марафонские дистанции. Его физический возраст не поддавался определению, а кожу плотным узором покрывали ОС-татуировки, переливавшиеся неяркими цветами. Золотая спираль галактик обвивалась вокруг его лысого черепа, создавая иллюзию медленно движущегося созвездия. На его зрелый возраст указывала лишь безукоризненно подстриженная остроконечная седеющая бородка. Мужчина улыбнулся и зашагал вдоль платформы, развевая коленями килт в яркую аметистово-черную клетку.