Небольшие группки наттиффтоффских бюрократов бдительно патрулировали улицы, высматривая нелегальных продавцов, не имеющих наттиффтоффской лицензии: везде, где бы они ни появлялись, поспешно заталкивались в мешки книги и трогались с места тачки.

В переулках «живые газеты», проворные карлики в традиционных бумажных накидках из газетных гранок, выкрикивали самые свежие сплетни и пересуды мира литературы и за ничтожную плату позволяли прохожим прочесть с их накидок подробности:

Уже слышали? Мулиат фон Коккен сбыл свой рассказ «Лимонные литавры» «Мелиссовому издательству», которое предложило самую большую цену!

Невозможно поверить: решение редакционной коллегии по выходу романа Огдена Огдена «Пеликан в слоеном тесте» откладывается еще на полгода!

Невероятно: Последнюю главу для «Пьяного правдой» Фантотас Лемм списал с «Древесина и безумие» Уггли Прюделя!

Охотники за книгами спешили из одной букинистической лавки в другую, чтобы обратить свою добычу в звонкую монету или получить новые заказы. Охотники за книгами! Их легко было узнать по рудничным лампам на шлемах и коптящим факелам на медузосветах, по прочной, военного покроя одежде из кожи, по доспехам и кольчугам, по инструментам и оружию, которое они носили при себе: секиры и сабли, кирки и лупы, тросы, веревки и бутыли с водой. Один вылез из канализации прямо у меня перед носом, впечатляющий образчик в железном шлеме и проволочной маске. Такие меры они принимали, чтобы защитить себя не только от пыли или опасных насекомых таинственного мира под Книгородом. Данцелот рассказывал, что под землей охотники за книгами не просто отнимают друг у друга добычу, но ведут самую настоящую войну и даже друг друга убивают. Увидев, как, тяжело дыша и бурча себе под нос, выбирается из земли это закованное в броню чудовище, я с готовностью поверил его словам.

Но большинство прохожих были простыми туристами, которых в Город Мечтающих Книг привело любопытство. Многих гнали стадами по переулкам экскурсоводы с жестяными рупорами, оравшие своим группам, например, в каком доме какому издателю сбыл по дешевке Уриан Нуссек «Долину маяков». Гогоча и вытягивая шеи, точно растревоженные гуси, гости города тащились за проводником и дивились каждой банальной мелочи.

То и дело дорогу мне заступал какой-нибудь нахал, пытающийся всучить одну из бумажек, где значилось, в каком книжном магазине такой-то писатель сегодня в «каминный час» почтит собравшихся чтением отрывков из своего шедевра. Прошло немало времени, прежде чем я научился просто игнорировать эту разновидность разбоя с большой дороги.

Повсюду бродили, пошатываясь, малорослые существа, одетые как «книги на ножках» и рекламирующие, скажем, «Русалку в стакане воды» или «Погребение жука». Временами они наталкивались друг на друга, поскольку мало что видели в прорези своих муляжных облачений. Тогда они обычно с шумом валились плашмя и под всеобщий смех пытались вновь подняться на ноги.

С изумлением я остановился посмотреть на уличного циркача, который жонглировал двенадцатью пухлыми томами. Кто хотя бы раз пытался подбросить и снова поймать книгу, знает, как это тяжело — впрочем, следует отметить, что в распоряжении циркача было четыре руки. Другие уличные актеры были одеты в костюмы популярных персонажей замонийской литературы и, стоило бросить им монету, декламировали наизусть отрывки из соответствующих произведений. На одном только перекрестке я увидел Харио Шунглиша из «Клетчатых», Оку Окра из «Когда камни плачут» и чахоточную героиню Заниллу Кашле-Дудки из шедевра Роджорна Байджа «Занилла и мурх».

— Я всего лишь горный сморчок, — как раз восклицала с большим чувством актриса, — а ты, мой возлюбленный, мурх. Никогда нам вместе не быть. Исход предрешен злой судьбой. Так давай же бросимся в ущелье Демоновой Устрицы!

Уже этих трех фраз хватило, чтобы на глаза мне вновь навернулись слезы. Роджорн Байдж был гением! Лишь с огромным трудом я оторвался от представления.

Дальше! Дальше! Афиши в витринах, которые я внимательно изучал, обещали вечера декламации, литературные салоны, презентации книг и конкурсы рифм. Потом меня снова отвлекли книгоноши, пытавшиеся навязать затасканную бульварщину, они преследовали меня целую улицу, во все горло цитируя отрывки из своего барахла.

Лишь бы избавиться от одного из этих настырных нахалов, я прошел мимо выкрашенного черной краской дома, вывеска над дверью которого гласила, что здесь находится «Кабинет опасных книг». Перед входом слонялся взад-вперед псович в красном бархатном плаще и, открывая в жутковатом оскале острые зубы, нашептывал прохожим:

— Загляните в «Кабинет опасных книг»! На свой страх и риск! Детям и старикам вход воспрещен! Рассчитывайте на худшее! Здесь есть книги, которые умеют кусаться! Книги, которые посягнут на вашу жизнь! Ядовитые, удушающие и летающие книги! Все подлинные! Это не вызывание духов, дамы и господа, это реальность! Составьте завещание и поцелуйте родных перед тем, как войти в «Кабинет опасных книг»!

Из бокового выхода через равные промежутки времени выволакивали на носилках прикрытые простынями тела, а из заколоченных окон доносились приглушенные крики. Тем не менее зрители валом валили «Кабинет».

— Просто ловушка для туристов, — заговорил со мной одетый во что-то пятнистое полугном. — Какой идиот допустит публику до подлинных опасных книг. Как насчет чего-нибудь действительно аутентичного? Опьянением Ормом интересуетесь?

— Чем? — раздраженно переспросил я.

Полугном развел полы плаща, показав десяток рассованных по внутренним карманам пузырьков. Нервно оглянувшись по сторонам, он поспешно запахнулся.

— Это кровь настоящих писателей, в которых был силен Орм, — заговорщицки зашептал он. — Одна капля на стакан вина, и ты нагаллюцинируешь себе целые романы! Всего пять пир[3]за флакон!