— Это его голова, наверняка. Лысый, со шрамом. Да, ее туда поставили для него.

— Ладно. И кто ее туда поставил?

На этот раз он все же слегка улыбнулся.

— Ты безнадежна.

— Я размышляю вслух, юный детектив. У тебя есть полицейский значок из коробки с овсянкой?

— Забыл дома.

— Да, и это ты тоже забыл. — Она выудила его брошюру из своего рюкзака.

Нед кивнул, благодаря.

— Тебе нужно познакомиться с Мелани, — снова сказал он. Нед посмотрел на путеводитель. Фотография на обложке была сделана в такое же время года; цветы на дереве такие же. Показал Кейт.

— Красиво, — сказала она. — Это багряник. Кто такая Мелани?

Конечно, она знает это дерево.

— Ассистентка моего папы. У него в группе три человека, и еще приедет кто-то от издателя, и я.

— А что ты делаешь?

Он пожал плечами.

— Болтаюсь без дела. Ползаю по туннелям. — Он огляделся. — А здесь у нас что?

— Свежий воздух. Меня внутри начало тошнить.

— Меня тоже, там, внизу. Не нужно было туда лезть.

— Наверное.

Они несколько мгновений молчали. Потом Кейт произнесла нарочито жизнерадостным тоном гида:

— На колоннах в основном изображены библейские сказания. Вон там — Давид и Голиаф.

Она указала направо. Нед встал и подошел к колонне. Кажется, его ноги уже в порядке. Сердце еще билось слишком быстро, будто он только что закончил тренировку по бегу.

Он увидел соединенные вместе две круглые колонны, поддерживающие тяжелую прямоугольную колонну, на которую, в свою очередь, опиралась крыша над дорожкой. На верхнем прямоугольнике были вырезаны две сплетенные фигуры: человек без бороды над изогнутым телом другого человека, с более крупной головой. Давид и Голиаф?

Он снова посмотрел на Кейт, все еще сидящую на скамейке.

— Боже, как ты догадалась?

Она улыбнулась.

— Я не догадалась. Я мошенничаю. Немного дальше на стене висит еще одна табличка для туристов. Я ее прочла, когда вошла в собор. С другой стороны — царица Савская. — Она махнула рукой в другой конец сада, на противоположную дорожку.

Повинуясь ее жесту, Нед взглянул в ту сторону, чего иначе бы не сделал. И так как он стоял именно на этом месте, он увидел розу, прислоненную к двум круглым колоннам другого столба, стоящего дальше.

И именно тогда, в тот момент, он начал чувствовать себя очень странно.

Это был не страх (к тому моменту он уже какое-то время ощущал его в себе) и не возбуждение; это было чувство, будто исчезает какая-то преграда, или открывается замок, будто что-то меняется… почти все меняется.

Он медленно пошел в ту сторону по тенистой дорожке монастыря, мимо калитки на улицу, через которую раньше вошла Кейт. Мгновение назад он собирался уйти вместе с ней этим путем. Всего одно мгновение, и эта история могла для них закончиться.

Он прошел вперед и свернул на дальнюю дорожку, напротив того места, где они только что сидели. Кейт так и осталась на деревянной скамейке, зеленый рюкзак лежал на каменных плитах рядом с ней. Взгляд Неда уперся в столб перед ним, с одинокой розой, прислоненной между двумя колоннами. Он посмотрел на вырезанное на камне изображение.

Это не царица Савская.

Он был уверен в этом, как никогда еще ни в чем в своей жизни. Что бы ни утверждала напечатанная табличка на стене, это не она. Люди, которые пишут брошюры и путеводители, не всегда знают точно. Они могут притворяться, но они знают не всегда.

Он заметил, что Кейт встала и теперь идет к нему, но он не мог оторвать глаз от женщины на колонне. Только на одной этой из всех двойных колонн была изображена фигура в полный рост. Сердце Неда опять сильно забилось.

Изображение почти совсем стерлось, как увидел Нед, больше, чем все другие мелкие, мимо которых он прошел. Сначала он не понял почему. А затем благодаря тому, что открывалось внутри его, ему показалось, что он все же понял.

Ее такой сделали, едва выступающей из камня, черты ее были определены менее четко, они были задуманы и высечены так, чтобы она растворялась, уходила, словно что-то, потерянное с самого начала.

Она была изящной и стройной и, наверное, высокой. Можно было еще рассмотреть элегантные, тщательно проработанные детали ее туники и юбки, спускающейся до щиколоток. Он различал схваченные лентой волосы, падающие на плечи, но ее нос и рот почти исчезли. Стерлись, а глаз почти не было видно. Все равно у Неда возникло ощущение — или иллюзия? — что он видит приподнятые брови, нечто насмешливое в этой стройной грациозности.

Он тряхнул головой. Это почти стертая временем скульптура в темном монастыре. Ей следовало быть ничем не примечательной, из тех, мимо которых проходишь и продолжаешь жить своей жизнью.

Внезапно Нед ощутил время, его груз. Он стоял в саду, в двадцать первом веке, и остро чувствовал, как далеко в прошлое, даже дальше средневековой скульптуры, простирается история этой земли. Мужчины и женщины жили и умирали здесь тысячи лет. Проживали свои жизни. И может быть, они не всегда потом уходили насовсем.

Раньше у Неда никогда не возникали подобные мысли.

— Она была красивая, — произнес он. Скорее, прошептал.

— Ну, так считал Соломон, — мягко отозвалась Кейт, подходя и останавливаясь рядом с ним.

Нед покачал головой. Она не поняла.

— Ты видела розу?

— Какую розу?

— Позади нее.

Кейт бросила рюкзак и перегнулась вперед, через перила, которыми был огорожен сад.

— Здесь нет… нет никаких розовых кусов, — помолчав, заметила она.

— Нет. Я думаю, это он ее принес. И положил здесь до того, как войти в собор.

— Он? Наш человек? Ты имеешь в виду…

Нед кивнул.

— И он все еще здесь.

— Что?

Нед только что сам это понял, мысль возникла, пока он формировал слова. Он размышлял, заглядывал внутрь себя, пытаясь сосредоточиться. И эта мысль пришла.

Теперь он сам себя пугал, но что-то он видел мысленным взором: присутствие света, или цвета, или ауры. Нед прочистил горло. Можно было убежать от подобного момента, закрыть глаза, сказать себе, что все это не настоящее.

Или можно было произнести вслух, так четко, как только сможешь, повышая голос:

— Вы нам сказали, что уходите. Почему вы еще здесь?

Он никого не видел, но это не имело значения. Теперь все изменилось. Позже он решил, что все это началось тогда, когда он прошел по территории монастыря и посмотрел в почти исчезнувшее лицо женщины, высеченной из камня сотни лет назад.