— Вы чё, пидорасы, охуели?

— Саныч, да ты чё?!

— Хуй в очё! Присунул? Отвечай, мразь!

— Нет. Не успел.

— Если б успел, я б тебе сам присунул.

— Саныч, ты чё лютуешь?

— Я даже не начинал. Пиздец вам, петухи.

Я очнулся от пощечины. На корточках передо мной сидел «Черный». Костяшки его кулаков были сбиты в кровь. Я сел и огляделся. В голове мутилось. На груди подсыхала рвота.

«Оспа» и «Однобровый» лежали на полу. Они напоминали груду мяса. Ко мне подлетела Оля.

— Миша! Господи! Ты жив!

Во рту у меня страшно пересохло, и я ответил с трудом.

— Жив.

И посмотрел на «Черного». Он понял.

— У меня машина на улице. Я вас домой отвезу. Выблядки твою подругу не изнасиловали. Хотите — пишите заяву. Но я их конкретно отпиздохал. И работать здесь они больше не будут. Решайте сами. Мне похуям.

— Дома решим. Оль?

— Да! Что?

— Помоги одеться.

Оля помогла. За все это время «Оспа» и «Однобровый» ни разу не пошевелились.

Уже одевшись, я спросил «Черного»:

— Почему ты впрягся?

— В смысле? Ты ёбнутый, что ли?

Я был весь избитый, но мне стало стыдно.

— Извини.

— Поехали.

«Черный» высадил нас у банка. Оля помогла мне дойти до лавки.

— Миша, надо скорую вызвать.

— Не надо. Легкий сотряс. Пройдет.

— Миш...

— Чего?

— Если б этот не появился, меня бы изнасиловали.

— Я знаю.

— И как бы ты с этим жил?

— Что?!

— Как бы ты с этим жил?

— А ты бы как жила?

— Может, и не жила бы. А ты?

— Убил бы их.

— А чего в котельной не убил?

— Оль... Ты меня винишь? Я пытался...

— Я знаю. Прости меня, Мишенька. Надо все забыть.

— Или убить их.

— Или написать заявление.

Но мы ничего не сделали. Оля не хотела, чтобы узнали родители. А я не убийца. Легко сказать — убью. А вот сделать это... Я не смог. Наверное, я слабак. Или плохо любил. Осенью мы с Олей расстались. Это получилось как-то само собой, совершенно естественно. Будто между нами возникла прозрачная стена, а потом она по капле налилась бетоном. Мы перестали друг друга слышать, чувствовать, видеть. Нет, мы счастливы, но с другими людьми. Или не счастливы. Я не знаю.

Их было двое — Гоша и Витамин. Семнадцать и шестнадцать лет соответственно. Контекст известен — Пермь, 2002 год, правый берег Камы. Конкретизировать не имею права. Я не стукач, понятно? Гоша и Витамин. Не идиоты. То есть идиоты, но не дураки. Нюанс тонкий, но я в вас верю. Они были бедны. Им с неохотой одалживали церковные мыши. Они смотрели передачу «По домам!», где особняки, мотоциклы, бассейны и двести пар кроссовок у необразованного негра. А вокруг Гоши и Витамина — душно. Из перспектив — каторга завода и толстая жена с пригоршней детей. Я не оправдываю их, я рассказываю, как они оправдывали себя. Как зрел в подростковых умах глупый преступный замысел.

Замысел был таков — украсть на пляже ключи от квартиры у знакомого парня и обчистить ее. Разбогатеть. Любить продажных женщин. Пройти по краю. Они обдумывали это на веранде детского сада, где когда-то плакали над молоком с пенкой. Они видели согбенных родителей, нищих пенсионеров, холеных коммерсов и лживых министров. Они все понимали и постоянно злились. Весь мир был виновен в их унизительной бедности. Их злость была велика. Если б они могли взорваться, как взрываются ядерные бомбы, этот мир смело бы к собачьим чертям. Но они не могли.

— Как же мы, Гоша...

— Так вот, Витамин.

— Перчатки?

— В аптеке возьмем.

— Маски?

— Да какие маски. Зайдем спокойно. Нал и рыжьё, там их до хрена.

— Нал и рыжьё. На юга?

— А чё нет? Море, бля...

— А если...

— По воровской пойдем. Тут ловить нехуй.

— Родителей жалко.

— Пчелке расскажи.

— Какой пчелке?

— У которой жалко в попке.

— Ладно. Нече терять. Исполним.

— Братан, друган, Джеки Чан, руку жал, почти сестра.

— Сам знаешь.

В выходные Гоша и Витамин украли ключи. Они пошли купаться вместе со знакомцем, и пока он плавал, Гоша вытащил ключи из кармана его шорт. Потом приятели разыграли сценку. Гоша глянул на часы и воскликнул:

— Бляха! Я ж на юбилей к деду опаздываю! Пиздец, забыл. Побежали, Витамин.

Знакомец уставился.

— А Витамину-то зачем с тобой бежать?

— Меня тоже позвали. Я евоному деду с картофаном помогал. Блин. Бежим.

Знакомец задергался.

— Я с вами. Чё я тут один буду?

— Ну, на хода тогда.

Знакомец натянул шорты на мокрые плавки и быстро напялил кеды. Гоша и Витамин уже рвались в путь. Бежать предстояло долго — минут тридцать. Юбилей деда был сочинен специально, чтобы знакомец подумал, будто обронил ключи во время бега.

Украв ключи, Гоша и Витамин выждали три месяца. Хмурым октябрьским днем они зашли в аптеку, купили две пары тонких медицинских перчаток и пошли на дело. До этого они две недели вставляли в дверь знакомца спички. При помощи этой хитрости они выяснили, в какое время хозяева доподлинно отсутствуют. Невозможно открыть дверь так, чтобы маленький кусочек спички не выпал. По вторникам он не выпадал до глубокого вечера. Гоша и Витамин хотели обшарить квартиру, не наводя беспорядка, найти рыжьё и нал и тихонько ретироваться. Когда хозяева вернутся, они даже сразу не поймут, что обворованы. А когда поймут, то есть хватятся денег и золота, запросто могут подумать на сына. Стырил, поганец, и прокутил с дружками. Где деньги и золото, ремня захотел, и все такое. Шанс был. Небольшой, но был.

Знакомец жил на пятом этаже. Гоша и Витамин вошли в подъезд без пятнадцати час. Спокойное время. Народ на работе. Дождик моросит. Пацаны спецом ждали дождика, чтобы он разогнал лавочных старух. Без суеты поднялись на пятый этаж. Гоша достал ключи и открыл дверь. Витамин волновался за его спиной. Вошли. Двухкомнатная хата. Слева — ванная и туалет. Прямо — большая комната. Справа от нее комната поменьше. Налево после ванной и туалета — кухня. Гошу и Витамина привлек сервант в большой комнате. Они открыли дверцы и стали перебирать вещи и заглядывать во всякие баночки, возвращая их на прежние места. Пол был дощатым и иногда поскрипывал. От каждого скрипа пацаны замирали и прислушивались. Они замерли в третий раз, когда в дверь позвонили. Звонок оглушил обоих. Витамин побледнел. Гоша прижал палец к губам.