Лера устало потерла виски.

— Так сколько же просить вот, например, за этот камень?

— Этот? Он примерно однокаратник… Достаточно чистый… Черт! Не знаю, Лерка. Какие же мы с тобой дилетанты! Я даже не могу тебя с этим ювелиром напрямую свести. Боится он страшно. Умоляет, если что, чтобы на мне цепочка оборвалась. Я обещал… Ладно, давай по новой. Международная цена однокаратника, по одним сведениям, 2500 долларов. Но вот какая закавыка. Я тут в одной книжке вычитал о законе Тавернье, даже формулировку выписал. В определении стоимости алмаза, не бриллианта — принцип такой: цена равна произведению квадрата массы кристалла в каратах и базовой цены одного карата, что примерно 250 долларов. Значит, что у нас с тобой получается? Хорошо обработанный однокаратник стоит на европейском рынке 2500 долларов. На каждый крупный камень, оказывается, должен быть сертификат. Мы с тобой, давай смотреть правде в глаза, занимаемся контрабандой. Чего хохочешь? Ты контрабандистка. Ну вот, зашлась! Перестань смеяться, а то плакать будем…

— Челкаш! Я Челкаш! — закатывалась Лера.

— Молчи, Челкаш! Давай дальше… Еврей этот польский должен продать камень не дороже полуторы-двух штук. Давай по минимуму — полторы. Пусть пятьсот он нагреет. Значит, за каратник он нам должен как минимум штуку отдать. Я с огранщиком договорился, что ему сорок процентов. Ведь весь риск мы берем на себя. Значит, четыреста ему, шестьсот нам. Так как ты главное действующее лицо, полагаю, тебе причитается тоже четыреста, ну, а мне двести, как мозговому центру. Согласна?

— Согласна! Но это значит, что я с одной поездки должна минимум десять тысяч привезти? — Лера даже похолодела от этой мысли.

— Минимум. Да и вообще, все экспромтом. Получится дороже, все наше будет. Все, Лерка, я выдохся! Старый, наверное, уже стал.

— Нет, Павел Александрович, подождите! А как же я валюту обратно повезу?

— На ходу придумаешь! — устало отбивался сосед. — Завтра, завтра договорим. Утро вечера мудренее. Может, я что-то и придумаю.

И Лера пошла к себе, спать. Поправила сползшее одеяло у сына, покачала головой и легла.

На следующий день Павел Александрович купил три бутылки «Советского шампанского». Он долго рассматривал упаковочную бумагу, витую проволочку на пробке. Потом аккуратно развинтил плетеную шапочку, отмочил этикетку и осторожно снял фольгу. Бутылка все утро лежала в холодильнике, поэтому открылась бесшумно. Он быстро пересыпал содержимое бархатного мешочка в сосуд и закрыл пробкой. Потом поставил шампанское на подоконник и долго всматривался в зеленое стекло, пытаясь обнаружить там камни. Их не было видно. Ни в солнечных лучах, ни при свете электролампы. Он тряс бутылку, прислушиваясь к плеску вина и пытаясь уловить звон, но шампанское было плотным, пузырьки гасили звук. Павел Александрович восстановил упаковку, поставил иглой точку на фольге, протер лицо большим носовым платком и пошел звать Леру.

— Лер, поди-ка на минутку. — Он тихонько постучал в дверь.

— Чего на минутку? Могу и на две! — отозвалась она и пошла за Павлом Александровичем в его комнату.

— Вот, смотри, — сказал он, — стоят три бутылки. А теперь скажи мне, голубка моя, есть ли в них камни. И если есть, то в какой.

Лера обошла письменный стол с трех сторон. Посмотрела сверху. Взяла одну бутылку и потрясла. То же проделала с двумя другими.

— Не знаю.

— Так есть там что?

— Наверное, есть, иначе бы не позвали.

— От, дурища! Конечно, есть! Чего ж я полдня из комнаты не выходил? Значит, определить не можешь?

— Нет. — Лера отчего-то широко улыбнулась, схватила Павла Александровича за плечи и расцеловала его в щеки.

— Отстань, Челкаш! Бутылки побьешь!

— Челкаш! Челкаш! — Опять закатывалась она, переполненная счастьем и предвкушением победы.

Фирменный поезд, с красивым названием «Полонез» отправлялся днем. Тете Вере они сказали, что Лера с сыном пять дней погостит у подруги в Балашихе. Павел Александрович поехал их провожать. Уже посадив путешественников в вагон, он все никак не мог отойти от открытого окна СВ. По перрону гулял ветер, заметая ему в глаза пыль и песок. Он щурился, тер лоб, потом похлопал Леру по руке, которую она высунула из окна, и сказал:

— Прячь на сыне. Больше ничего придумать не могу. Ну, ни пуха тебе, ни пера!..

— К черту! — с наигранной улыбкой воскликнула Валерия и чуть не упала от резкого толчка поезда. Вагоны медленно покатили по рельсам через московские пригороды, Россию, Белоруссию. В Польшу.

Пограничный контроль прошел ночью. Бутылка с шампанским стояла на столе. Спросонья Лера о ней даже забыла и, придерживая разбегающиеся полы прозрачного халатика, протянула таможенникам загранпаспорт и декларацию. Она так боялась, что разбудят Игоря, что, прикладывая палец к губам, грудью вытолкнула их из купе. Молодые ребята метались глазами между роскошной Лериной грудью и рассыпавшимися кудрями ее сына. Отчего-то засмущались, заторопились, проштемпелевали паспорт, отдали честь и пошли дальше. И только когда Лера легла на полку, до нее дошло, что она сделала.

— Боже мой! Они даже в сумки не заглянули! Я же их просто выгнала! Ну, чума! Ну, ты, Лерка, чума! — Она счастливо засмеялась в подушку и спокойно уснула, не дожидаясь польской таможни.

Поляки вообще не заходили в купе. Вежливо постучали, поздоровались, проверили документы и поставили визу. Поезд гремел колесами уже по Польше и как бы выстукивал:

Тах-тах-ерундах! Тых-тых, дам под дых!

— Дадим Паншину под дых! Ой, дадим! — может быть, преждевременно радовалась Лера.

На вокзале в Варшаве Лера растерялась. Почему-то расплакался Игорь, сумка оттягивала руку. С перепугу она забыла все слова. Потом опомнилась.

— Такси же, международное слово. Такси! Такси! — спрашивала она всех подряд.

Молодой мужчина хотел помочь ей донести сумку, но она резко выдернула ее из его рук. Ну, разве он знал, что для нее эта сумка и ребенок важнее всего в мире? Наконец она закрылась в металлической скорлупе такси, бросила водителю: «Отель «Варшава» — хотя даже не знала, существует ли такой. А почему бы и нет? В Москве — «Москва». В Варшаве — «Варшава». Отель с таким названием действительно существовал. В нем даже оказались свободные номера. Денег у нее было чуть больше положенного: Павел Александрович постарался. Номер им дали одноместный, в гостиничном ресторане быстро сварили манную кашку, сделали яблочное пюре — самое главное, Игорек был быстро и вкусно накормлен. Лера успокоилась и вспомнила несколько фраз из разговорника. Метрдотель обещал, что трехразовое питание для месье Грегуара (Игоря) всегда будет обеспечено. Бытовые проблемы утряслись, теперь пора было браться за бизнес. Лера хотела подъехать к указанному месту заранее. Понаблюдать за входной дверью, понять, насколько обеспечен ювелир и не взята ли его мастерская под наблюдение местными органами. После короткого сна она собрала Игоря и, взяв такси, поехала на Гудзиковскую улицу.